Год Бандерлога

2011-й был насыщенным. Землетрясение в Японии, унесшее жизни более 20 тыс. человек (точно не подсчитано); смерть врага человечества номер один; «арабская весна»; кризис финансовой системы Европы и модели устройства мира в целом; труп Каддафи в пыли; сумасшедший убийца детей в тихой Норвегии; Стив Джобс, победивший смертельную болезнь и умерший от нее; Сокуров с венецианским «Львом»; движение «Захвати Уолл-стрит (Лондон — что угодно)»; Ким Чен Ир в хрустальном гробу...

Версии событий года в моей стране, естественно, обладают местной спецификой. Ходорковского опять не выпустили, столицу обложили плиткой, российским школьникам кастрировали программу и пообещали нанопланшеты, погиб «Локомотив», затонула «Булгария», вспыхнула мода на разоблачение педофилов, угасла мода на модернизацию, Москва приблизилась к Калуге, Матвиенко перестала быть губернатором Северной Пальмиры, Кудрин ушел, Прохоров был нанят и изгнан, выборы в парламент вывели на площади десятки тысяч раздраженных горожан, Прохоров опять нанялся. Завтра ждем очень большого митинга, уже с туалетными кабинками и качественным звуком.

Лично мой год был разным и трудным. В феврале я завела аккаунт в Facebook. В марте дочь одиннадцати лет поразила меня, отдав все свои сбережения (7 тыс. руб.) в посольство Японии. В апреле мы предприняли попытку воскрешения «Московских новостей» (первое место моей работы в 1989 году). В мае я окончательно поняла, что не могу быть журналистом. В августе старший ребенок стал тинейджером. В сентябре я получила предложение, от которого не смогла отказаться, — возобновить издание моего журнала «Отечественные записки». Умер очень важный друг. Пережила острое отравление продуктами жизнедеятельности социальных сетей. Год, заметим, еще не кончился. Главное, что я могу сказать про мой 2011-й, — это был год расставания со многими дорогими сердцу и необходимыми разуму иллюзиями. Видимо, пришла пора.

В сентябре меня лично глубоко оскорбили два человека. Да, Владимир Путин и Дмитрий Медведев. Не могу до сих пор объяснить, что именно в легком и непринужденном по форме и вполне предсказуемом по существу объявлении о дружественной рокировке президента и премьера так меня подкосило. Поверила ли я в какой-то миг, что у Медведева есть внятная программа, для воплощения которой в жизнь своевременно отрастут, скажем, воля и харизма? Вряд ли, разве что в порядке самовнушения. Ожидала ли я, что Путин проявит глубоко скрытые в нем элегантность, благородство и дальновидность? Если и ожидала — в силу упорной веры в победу хорошего, — то трезво оценивала ничтожность конкретного шанса.

Что произошло, отчего оборвалась тонкая нить, на которой болтались в космической пустоте мои надежды на будущее Родины? Не знаю. Ничего принципиально нового. Два неблизких мне человека просто объявили о том, что проигнорировали меня — казалось бы, это не повод совсем уже падать духом. Но я упала.

Сокрушенный дух неожиданно нашел прибежище в Facebook — там мне стало хорошо. Потому что в нем можно проводить часы — да что там! — дни, общаясь лишь с теми, кого сам выбрал, а заодно знакомясь с жизнью тех, кого выбрали выбранные тобой. Практически город-солнце у тебя в ладонях. Все в детстве читали одни и те же книжки и смотрели одни и те же фильмы, так что можно счастливо обмениваться цитатами-кодами. Все негодуют и радуются примерно по одним и тем же поводам. Возможны, конечно, некоторые разногласия: какая порода собак лучше, уместен ли имбирь в глинтвейне, кто вреднее для либеральной идеи — Каспаров или Лимонов, важно ли для Франции, что Стросс-Кан был подставлен, или важнее, что он не может устоять перед каким бы то ни было совокуплением, «Маяк» или «Жан-Жак» предпочтительнее по четвергам? Разногласия такого рода делают твою виртуальную мишпуху роднее и сплоченнее. Накипело на душе, пронзила мысль, потяжелело на сердце — сядь, отпишись в Facebook, полегчает, лайк, лайк, лайк. Ты не один. Ты вместе.

Facebook, как выяснилось, — это заповедник общности, куда ты приходишь из враждебного мира, сбросив с себя запыленные латы, подняв забрало, отключив фильтры и обесточив защитные экраны. Оставаясь почти голым, чтобы согреться душами друзей. От этого и обиды, наносимые в Facebook, особо остры, но зато есть опция «сделать невидимым». Можно и вовсе использовать Facebook как альтернативный агрегатор новостей и календарь дат и событий, некоторым удается такая умеренность.

Facebook, решивший устроить «новый Тахрир», — страшная сила. Она приволокла меня на первый — после двадцатилетнего перерыва! — митинг на Чистых прудах. В паспорте моем покоился открепительный талон — я не смогла себя пересилить. На сердце была чистая радость от ощущения общности и принадлежности к небольшому, но гордому племени порядочных людей.

Разум старался отключить слух. Было здорово, пока слух не включился обратно. И не дал мне понять — воистину неумолимая жестокость, — что представителям моего племени надлежит жить и действовать одиноко. Максимум — мелкими родовыми ячейками. Либо мы нуклеарны, либо мы утрачиваем принципиально важные племенные признаки.

Я не призываю разобщиться, не взаимодействовать, уйти из Facebook, отшельничать, бежать в Гоа, отказаться от гражданских действий. Но призываю не поддаваться соблазну коллективного мышления, не бояться неумолимости одиночества всякого мыслящего существа, не позволять страстям, пусть благородным, управлять нами. Призываю думать и не искушаться легкими ответами на трудные вопросы. Желаю нам научиться ставить перед собою конкретные и выполнимые цели, технологично их достигать, неуклонно расширять так называемую серую зону мышления, «черное» и «белое» произносить как можно реже, а оттенков различать все больше, быть тонкими и трезвыми, верить в себя и не верить в невозможное. Желаю нам — банально, да — делать что можем. А уж будет то, что будет.

Что мы можем сделать? Для начала, я уверена, организовать качественное наблюдение за ходом выборов Владимира Путина. Дальше — создать вменяемые общественные объединения и поддерживать инициативы, направленные на то, чтобы когда-нибудь (явно не скоро) россиянам было наконец из кого выбирать без стыда и мук. Это потребует от нас сильного желания, многих усилий, преодоления присущей нашему племени брезгливости и уединения в кабинетах, поскольку дело не вполне площадное. Если нам это и впрямь нужно, то что и кто сможет нас остановить?

Я в отличие от моих соплеменников не то чтобы обиделась на сравнение нас, представителей прогрессивной общественности, с легкомысленными и суетливыми, но, в сущности, милыми, как все мартышки, мартышками. Я лично огорчилась в связи с явленной неадекватностью нашего будущего президента. Мы-то, может, и бандерлоги, но он-то ведь не Каа. Не тот величественный персонаж, источник мудрости и мужества, философ, парадоксалист, учитель и защитник Маугли. Даже удивительно, что в свое время в советском мультике этого весьма амбивалентного персонажа не упростили, позволив ему остаться жестким, пугающим и одновременно умным и надежным. Ужас шутки Путина, на мой взгляд, в ее необоснованности. Ведь время царственных питонов, мудрых удавов, крупных личностей, больших людей, увы, прошло. Похоже, не только у нас, но повсюду. А ведь что дозволено удаву, то не дозволено быку, не так ли? Да, пусть мы бандерлоги: «Они все собираются избрать себе вожака, составить собственные законы, придумать собственные обычаи, но никогда не выполняют задуманного, потому что их памяти не хватает до следующего дня. В оправдание себе обезьяны сочинили поговорку: «То, о чем Бандар-лог думает теперь, джунгли подумают позже». Чем не описание то ли совести, то ли  (по-ленински) говна нации, нас, образованных горожан, истинных трендсеттеров, выразителей чаяний нарождающегося среднего класса?

Недаром же журнал Time, известный любовью к разнообразным глобальным рейтингам, признал «человеком 2011 года» не конкретное лицо, а обобщенного «протестующего». Без уточнения деталей — против чего, за что, с кем и зачем, с какими последствиями. Да, это был год Бандерлога. И стыдиться тут нечего, по-моему. Просто в канун Нового года стоит задуматься о собственной стратегии-2012. Я лично окончательно не определилась, но склоняюсь к тому, чтобы уйти из стаи и стать одиноким бандерлогом. В расчете на то, что так скорее смогу превратиться в высшего примата, а там уже и до гражданина рукой подать.

С наступающим, дорогие товарищи!