Принципиально новая концепция, ориентированная на эксперимент, полностью сменившийся репертуар и обновленный интерьер — «Гоголь-центр» ни запахом, ни звуком, ни внешним видом не напомнит о своем предшественнике. «Московские новости» прошлись по «Гоголь-центру» в клубах строительной пыли и побывали на репетиции готовящейся премьеры спектакля «Митина любовь».
В железнодорожном депо. Стройка
За две недели до открытия «Гоголь-центра» ремонт в самом разгаре. Несколько метров по коридору — и ботинки моментально покрываются толстым слоем строительной пыли. То и дело слышны звуки дрели, группки рабочих что-то сосредоточенно красят и штукатурят. Кирпичная кладка стен первого этажа обнажена. В пространстве, которое должно стать фойе, стоит резкий запах краски. Часть перегородок, которые были здесь раньше, разобраны.
— Вон в той части возле окна, где располагалась административная часть, будет гардероб, — объясняет мне пресс-секретарь Артем. — Напротив входа расположится кафе, свободное пространство вокруг будет использоваться для мастер-классов, лекций, спектаклей.
Здесь же, на первом этаже, будет книжный магазин. Впрочем, к открытию «Гоголь-центра», как мне объясняют, его только «обозначат». Честно говоря, вообще не верится, что ремонт возможно завершить за оставшиеся дни. Сообщаю о своих сомнениях Артему.
— Вы не поверите, ровно этот вопрос задают все журналисты! — отвечает он с неожиданным оживлением.
Художественный руководитель театра Кирилл Серебренников решил, что дату открытия переносить нельзя: стоит только один раз изменить сроки — и ремонт рискует превратиться в долгострой.
Очищенный от нескольких слоев штукатурки зал предстает в своем историческом облике железнодорожного депо. Но о комфорте зрителей подумали — подушки для деревянных сидений уже заказаны.
Проходим в большой зал. Очищенный от нескольких слоев штукатурки, он предстает в своем историческом облике железнодорожного депо. Партер пока свободен от кресел, два вагона здесь поместились бы с легкостью. А может, и больше, у меня плохой глазомер. В глубине зала — амфитеатром располагаются деревянные скамейки-ступени, как в летнем кинотеатре «Пионер». Это одновременно и зрительские места, и сценическое пространство: в зависимости от замысла режиссера действие может разворачиваться в разных частях зала-трансформера. Сейчас приходиться только догадываться, как все это будет выглядеть. Но достоверно известно, что о комфорте зрителей подумали — подушки для деревянных сидений уже заказаны.
Немного запутавшись в импровизированном полиэтиленовом занавесе, закрывающем центральную лестницу, пробираемся на второй этаж. Единственное обновленное помещение здесь — просторный репетиционный зал, бывший клуб Ikra. Идеально выбеленные стены и потолок ничем не напоминают о недавнем прошлом. Впрочем, артефакты «треш-гламурного дизайна» (цитата из описания на сайте клуба) сохранились в незаметном с первого взгляда закутке. Артем показывает нам фрагмент бархатной синей обивки с серебристыми звездами и блестящую люстру. Выглядит сюрреалистично.
На выходе из зала замечаю свежие потеки на стене — после сильного снегопада протекла крыша.
На стене. Репетиция
Направляемся в малый зал, там начинается репетиция первой премьеры «Гоголь-центра» — спектакля «Митина любовь» по одноименной повести Ивана Бунина. В ожидании актеров успеваю взять небольшое интервью у режиссера Владислава Наставшева. Первую постановку «Митиной любви» он сделал в латвийском театре Dirty Deal Teatro.
— Я очень долго не знал, как подступиться к этому материалу — крайне нетеатральному — искал образ. В итоге пришел к тому, что перенес действие из горизонтальной в вертикальную плоскость, — рассказывает Владислав. — Все происходит на стене, за время спектакля актеры совершенно не касаются земли.
Перевожу взгляд на минималистичную декорацию. Она представляет собой черную поверхность с выступающими стержнями, которые, очевидно, и служат опорой для актеров. В углу стилизованный телефон из старого проигрывателя с виниловой пластинкой и циферблатом для набора номера.
Из-за стены появляются Филипп Авдеев и Александра Ревенко, выпускники экспериментального курса Кирилла Серебренникова в Школе-студии МХАТ. О спектакле говорить отказываются. Вернее, за обоих отказывается Филипп: «Когда сыграем премьеру, тогда можно будет что-то сказать, а сейчас — что? Работаем». Саша молча соглашается. Хотя чувствую, что прояви я немного настойчивости, она бы разговорилась. Но я не настаиваю — чтобы не отвлекать ее от работы.
Ребята принесли Владиславу скромный обед из ближайшего «Теремка». На его вопрос, успели ли они сами пообедать, Саша отвечает утвердительно. Филипп заявляет, что с утра съел банан.
— И как ты собираешься репетировать? — недоверчиво спрашивает режиссер.
— Ну, вчера то же самое было, не умер же, — как будто с вызовом парирует Филипп.
Спектакль действительно требует физической выносливости. Все эти перемещения по стене явно отнимают много сил. Режиссер придирчиво смотрит на растянувшегося на нескольких выступающих из стены штырей Филиппа и просит его держать тело ровнее, параллельно полу.
Актеры играют небольшой фрагмент. Владислав наблюдает за ними в задумчивости, время от времени улыбается наиболее удачным моментам. Потом начинает «разбор полетов».
— Саша, пойми, у Кати все хорошо. Легче интонации, ты вся на позитиве, — объясняет режиссер. Саша несколько раз повторяет фразу, прежде чем ей удается уловить нужную интонацию. — Что о вас подумают журналисты? — стращает он ее с напускной серьезностью.
К Филиппу тоже есть замечания — «не засыпать». Сцену играют по новой.
Я направляюсь к репзалу — там за это время собралась довольно большая группа людей. Кажется, идет читка.
Чтобы выбраться из здания, мне нужно снова пройти через большой зал. Там замечаю небольшую компанию во главе с Кириллом Серебренниковым, который проводит для них небольшую экскурсию. Среди гостей — балерина Диана Вишнева. Она с любопытством рассматривает железнодорожное депо и изящно переступает через строительный мусор. В антураже большого зала Диана смотрится очень органично. Кстати, благодатное пространство для современного хореографа. Подтверждение своим догадкам и мечтам балетомана через несколько часов нахожу на странице Гоголь-центра в фейсбуке, который, не разглашая подробностей, действительно обещает совместный проект с Дианой Вишневой.
Владислав Наставшев
Родился в 1978 году в Риге. В 2004 окончил актерский факультет СпбГАТИ, в 2007 году — режиссерское отделение Central Saint Martin's College of Arts and Design в Лондоне. Сейчас на его счету девять постановок, среди которых «Фрекен Жюли» А. Стриндберга в сиднейском Belvoir Str. Theatre Downstairs (2008), «Мальчики пахнут апельсинами» Г. Девенпорта в Dirty Deal Teatro в Риге (2010), «Снегурочка» А. Островского, созданная в рамках театрального фестиваля Homo Novus (2011), «Внезапно прошлым летом» Т. Уильямса и «Старуха» Д. Хармса в Латвийском Национальном театре (2012). В «Гоголь-центре», помимо спектакля «Митина любовь», Владислав Наставшев выпустит сценическую версию кинофильма Райнера Фассбиндера «Страх съедает душу», премьера которой запланирована на весну 2013 года.
Реальность vs искусство
Режиссер спектакля «Митина любовь» Владислав Наставшев о привлекательности антитеатральности
— Почему вы решили обратиться к такому нетеатральному произведению, как «Митина любовь»?
— Это был мой первый настоящий спектакль после окончания режиссерского колледжа в Лондоне. У меня тогда было много вопросов к самому себе как режиссеру. «Митина любовь» в этом смысле очень благодатный материал: именно в силу ее антитеатральности — трудно вычленяемого сюжета, описания эмоций через природу — совершенно непонятно, как ее делать. Для режиссера это очень хорошее упражнение на воображение, на умение работать с материалом, возможность найти новый язык.
— Чем этот спектакль отличается от предшествующей постановки в рижском Dirty Deal Teatro?
— Думаю, он будет отличаться глубиной — за счет того, что это русский материал. Все-таки у русских актеров Бунин в крови. И даже неважно, любят ли они его или нет. Понимание материала совсем иное, чем у латышских актеров. Сами по себе они замечательные, но Бунина воспринимают несколько отстраненно. Что тоже по-своему интересно. С русскими все по-другому. Это как с англичанами ставить Шекспира или с испанцами Лопе де Вега. Им Бунин дается на каком-то животном, интуитивном уровне. Им многое что понятно. Латышским актерам многое приходилось объяснять. Они прочли повесть и сначала не поняли — что это за история, что за природа отношений. Что это за мальчик Митя, который в семнадцать лет кончает собой из-за любви.
— Но драма несчастной любви — универсальная история. Юности вообще свойствен максимализм. Разве какому-нибудь латышскому мальчик недоступны подобные переживания?
— Мои латышские актеры судили об этом более прагматично. Например, девочка, которая играла Катю, самоубийство Мити объяснила просто: «Слабый человек, что поделать». Впрочем, многое им было непонятно в силу молодости. А у Филиппа и Саши (Филипп Авдеев и Александра Ревенко — актеры «Седьмой студии», занятые в спектакле — «МН») не возникает вопроса, почему герой убивает себя из-за любви. Им понятна эта степень боли, внутренний градус его чувства, это внутреннее атмосферное давление.
— Вы рассказываете бунинский сюжет как вневременную историю. Как это воплощается в сценографии спектакля?
— Сценическое пространство отражает не бытовое окружение героев, а эмоциональную среду Действие спектакля происходит на стене, и тот факт, что оно разворачивается в вертикальной, а не горизонтальной плоскости, во многом обостряет восприятие конфликта. Здесь заложены несколько трактовок. Одна из возможных метафор — лезть на стену от боли. Кроме того, влюбленность — это совсем другое состояние, некая оторванность от земли, «не здесь и не сейчас» и в то же время гораздо более концентрированное ощущение этого «здесь и сейчас». Есть еще один ключевой для меня момент. Катя хочет быть актрисой, и для нее отношения с Митей — своеобразная игра. Мне нужен был визуальный образ, чтобы показать, что он находится внутри Катиного рассказа, в какой-то другой реальности. То есть я располагаю их на разных уровнях этой вертикальной плоскости, и появляется ощущение, что они существуют как будто параллельно.
—То есть Катя играет в любовь?
— Скорее в искусство. Он ревнует ее к богемной среде, к театральному окружению, которое кажется ему насквозь фальшивым, ненастоящим. А она говорит ему, что не может ради него от всего этого отказаться. И это еще одна плоскость спектакля: реальность vs искусство.
Афиша «Гоголь-центра» в феврале
2, 3 февраля. Открытие
8,9 февраля. Спектакль «Отморозки» в новой редакции. Реж. К. Серебренников
10 февраля. «Левый концерт»: Вася и Отморозки
14 февраля. Концерт «Лав из…». «Седьмаястудия» и Soundrama
15 февраля. Спектакль «Гоголь. Вечера. Весна». Soundrama
16 февраля. Спектакль «Гоголь. Вечера. Лето». Soundrama
16, 17, 22, 23 февраля. Премьера. Спектакль «Митина любовь». Реж. В. Наставшев