Причем «Золотого льва» получили не только кураторы проекта — архитектурный критик Джастин Макгуирк, фотограф Айван Банн и бюро Urban-Think Tank, но и «население Каракаса». Жюри отметило, что неформальное сообщество создало новый дом и новую идентичность и что подобная инициатива может рассматриваться в качестве типовой модели.
«Золотого льва» за национальный павильон получила Япония. Безусловно, павильон изящно сделан, что характерно для японцев, но главное в нем — не форма, а социальный посыл. Комиссар павильона архитектор Тойо Ито в сотрудничестве с молодыми архитекторами и с местным сообществом сразу после разрушительного цунами стали возводить очень простые деревянные постройки, где можно было встретиться, поговорить, поесть и выпить всем вместе, чтобы хоть немного передохнуть и отвлечься от последствий страшного шторма. Авторы павильона считают, что цунами дало уникальный шанс для дискуссии о том, какой быть архитектуре XXI века. Ответ японцев на этот вопрос — «дом для всех». По сути, возвращение от индивидуализма XX века к теме общности, учета реальных человеческих потребностей. Жюри особо отметило человечность этого проекта.
Павильоны России, США и Польши, которые были удостоены специальных призов или упоминаний жюри, продемонстрировали три абсолютно разные стратегии участия в архитектурной биеннале.
Павильон США оказался полной противоположностью российскому. Самая большая экономика мира представила 124 микропроекта на тему spontaneous interventions (спонтанные интервенции) — 124 проблемы из жизни американских городов и их решения. К примеру, проект, направленный на озеленение одного из самых некомфортных для жизни районов Нью-Йорка. Общественная организация «Зеленый альянс» (JHGA) совместно с министерством транспорта реализовали проект превращения 78-й улицы из автомобильной дороги в игровое пространство. На первом этапе улица была закрыта только по субботам, потом — на уикенд и наконец — полностью. Работа с жителями, боявшимися потерять парковочные места, и поэтапный подход позволили убедить всех, что ради комфортного публичного пространства стоило идти на компромиссы.
Другой проект — For squat — имитирует агентство недвижимости, предлагающее брошенные после краха ипотечного рынка дома для заселения бездомными. Вот уж воистину — столкнулись две совершенно разные идеологии. Россия демонстрировала (вернее, пыталась демонстрировать) державную мощь, а США — самоорганизацию на микроуровне.
На биеннале всегда есть павильоны на стыке современного искусства и архитектуры. Именно таким в этот раз оказался польский, экспозиция которого была подготовлена национальной художественной галереей Zacheta. В переводе это означает что-то вроде «дрожь стен, переполненных тайным осознанием силы», а ее автором стала звуковой скульптор Катаржина Краковяк. Это пустой павильон с бетонированными стенами, за которыми, если подойти поближе и приложить ухо, слышны различные звуки. Специально для этого здания была составлена акустическая модель, которая по-разному звучит в различных точках «обнаженной архитектуры» павильона.
В целом национальные павильоны можно было разделить на те, где решались конкретные проблемы, как, например, павильон Дании, посвященный планам развития Гренландии, или Финляндии, где показывали новые возможности деревянных конструкций, и те, где была использована оригинальная идея подачи материала. В павильоне Румынии предлагали зрителям самостоятельно «погасить» марки, сделав на бумаге оттиски различных зданий, а в павильоне Тайваня, расположенном в палаццо на набережной Лагуны, весь интерьер был выполнен из гофрированного картона.
Тема, заявленная Россией для участия в XIII архитектурной биеннале, — проект иннограда Сколково — с самого начала не внушала оптимизма. Трудно удивить современный мир государственной стройкой с невнятным посылом и туманными перспективами реализации. Впрочем, как оправдывался комиссар российского павильона Григорий Ревзин, выбора практически не было: Владивосток с объектами к саммиту АТЭС, олимпийский Сочи, реконструкция центра Петербурга, Большая Москва да Сколково. Из этого списка последний проект выглядел наиболее проработанным и выигрышным — как-никак в составе его градсовета три лауреата Притцеровской премии (архитектурного «Оскара»). К тому же президент фонда «Сколково» Виктор Вексельберг настойчиво просил Минкульт продемонстрировать Сколково на Венецианской биеннале — видимо, перепутав выставку градостроительных идей с ярмаркой продвижения инвестпроектов.
В 2008 году Россия уже отличилась в Венеции, выставив в своем павильоне макет башни «Россия» Нормана Фостера. Проект самого высокого здания в Европе (кстати, до сих пор так и не построенного) будто сигнализировал миру: мы можем купить все! И это на старте мирового кризиса, когда буквально в день открытия биеннале объявил о своем банкротстве Lehman Brothers.
В этом году мы вновь не уловили мировых настроений. Куратор XIII биеннале британский архитектор Дэвид Чипперфильд предложил архитекторам высказаться на тему сommon ground — на русский язык это можно перевести как «общее пространство», «общность взглядов» или «точка соприкосновения». Идея «Сколково» — за казенный счет пригласить лучших архитекторов мира, чтобы они спроектировали нечто глобальное и очень-очень дорогое, — никак не вязалась с трендом инициатив снизу. Внушало оптимизм одно — куратором павильона выбрали архитектора Сергея Чобана, что гарантировало как минимум эффектную экспозицию. И Чобан не подвел — дизайн российского павильона оказался одним из самых впечатляющих на выставке.
При входе в павильон посетители получают iPad, а затем оказываются в удивительном пространстве зала, стены, пол и потолок которого составлены из пластин с нанесенными на них QR-кодами. С помощью планшетов коды можно считать, увидев на экранах гаджетов информацию о том или ином объекте Сколкова. Посетители охотно включаются в эту игру, надолго задерживаясь в российском павильоне, что нельзя не оценить — в конкуренции нескольких десятков национальных павильонов не так-то просто удержать посетителей.
Нижний цокольный этаж получил название i-land и посвящен истории 37 советских наукоградов — «закрытых» городов, прообразов современного Сколкова. Экспозиция представляет собой черную коробку-ящик, пронизанную множеством крошечных окошечек-линз, через которые зрители могут подсмотреть за жизнью засекреченных инноваторов полувековой давности. Тех, «лишь известностью не обеспеченных», как писал о них Роберт Рождественский. Видимо, фотографии советских пятиэтажек и «почтовых ящиков» должны были стать яркой антитезой Сколкову, городу будущего, как и само противопоставление закрытых советских наукоградов и открытого российского. Но вряд ли эту идею улавливают посетители нашего павильона, который во всех смыслах стал торжеством формы над содержанием, ведь им по большому счету совершенно неважно, что именно зашифровано в QR-кодах.
В итоге мировой рекламы проекту «Сколково», о чем, видимо, мечтал Виктор Вексельберг, не вышло. Российский павильон, получив специальный приз жюри в Венеции, стал абсолютно самостоятельным архитектурным и художественным объектом. О проекте иннограда в связи с Венецианской биеннале мировая пресса не пишет. Не заметила она и градостроительного совета «Сколково», который прошел во Дворце дожей. А великолепный дизайнерский ход Сергея Чобана лишь замаскировал несовременность сколковского подхода. По этому пути идут сегодня лишь Китай да страны Персидского залива, причем в отличие от России им удается эти проекты реализовывать. А вот выставлять их на мировых биеннале они не решаются.