Балет Парижской оперы в четверг завершает свои выступления в Большом театре. Итоги гастролей подводит обозреватель «МН».
Первое, что бросается в глаза, – смена поколений. В Парижской опере завершается одна эпоха, чуть-чуть начинает подрастать новая. Ушли на пенсию балерины-харизматики; последняя из дам, что может заставить зал задержать дыхание при одном своем выходе на сцену, Аньез Летестю, лечит очередную травму и в Москву приехать не смогла. Со старшими мужчинами чуть получше – еще в строю образцовый классик Хосе Мартинес (но это его последний сезон – осенью он переезжает в Мадрид, где будет руководить национальным балетом Испании) и воинственный поэт Николя Ле Риш (но его, кажется, все более интересует работа хореографа, а не танцовщика). Из младшеньких, что успели засветиться и на которых вскоре упадет вся тяжесть Оперы, в Москву приехал только Матье Ганьо; те балетоманы, что отслеживают жизнь французского театра не только по гастролям, происходящим раз в 20 лет (предыдущие были в 1991-м), назовут имена Матиаса Хеймана и Стефана Буйона, но из балерин не назовут никого. Главное же действующее, среднее поколение – это такая равнина, с которой мы видим прежние вершины и надеемся увидеть новые. Гастроли и стали четким снимком этого ландшафта.
Один из «стариков» (ох уж этот возраст в балете – «старику» тридцать девять) обеспечил лучший из моментов этой недели в Большом. Ле Риш, танцевавший бежаровское «Болеро», вытряхнул из зала восторженную, стадионную овацию. Семнадцатиминутный спектакль, в котором солист перетаптывается на красном столе, плетет руками рунические знаки и доводит до исступления сначала мирно сидящий на стульях кордебалет, вроде бы не совсем подходит Ле Ришу, никогда не торговавшему своей сексуальностью. Морис Бежар, поставивший «Болеро» в 1961 году, называл свой балет «историей желания» и менял его с течением десятилетий – в премьерный год на столе танцевала женщина и окружали, жаждали ее заполучить мужчины, затем в центре внимания был танцовщик и от страсти изнывали дамы, и наконец, в последней – откровенной – версии мужской кордебалет сходил с ума по танцовщику-фавну. В хореографии заложена надменная трансляция осознания собственной привлекательности – абсолютно чуждая Ле Ришу, танцовщику мужественному (в юности он приезжал в Большой, чтобы исполнить свою детскую мечту – станцевать Спартака) и никогда не страдавшему нарциссизмом. Но выяснилось, что «Болеро» запросто может поменять смысл и стать поэмой о вожде, ораторе, поэте, которому подчиняется толпа, безо всяких – подразумеваемых главным героем – эротических подтекстов. (Природа подчинения людей в толпе может быть разной, и сексуальной в том числе, что ничего не меняет.)
Вождь младшего поколения, Матье Ганьо, отдельного спектакля не получил – его можно было увидеть только в «Сюите в белом», что представляет собой коллективный портрет труппы. В один из вечеров Ганьо танцевал в «Сюите» сольную мазурку, в другой – выходил в адажио с балериной, и каждый раз вызывал обморочные восторги дам своей небрежно-аристократической манерой (при абсолютной, аптекарской точности всех движений). Что характерно, публика, даже не посещавшая сольную гастроль Ганьо (а в прошлом году он танцевал в Музыкальном театре «Жизель»), мгновенно вычисляла артиста в белоснежной толпе и устраивала ему отдельные аплодисменты.
Среднее же поколение было представлено старательными, точными, аккуратно воспроизводящими все движения балеринами, которых невозможно было отличить друг от друга (и в антракте коллеги-критики дружно сверялись с программками, кто из дам есть кто). В «Сюиту в белом», в которую Серж Лифарь, сочинивший спектакль в 1943 году в оккупированном Париже, всыпал многовато пафоса «надмирности» (мы здесь великим искусством занимаемся, а кто там с кем воюет, неважно), эти балерины не смогли внести ни капельки озорства, ни грана вызова. И если «Сюита» (произведение все-таки великолепное) «среднее» исполнение выдержала, то «Парк» Анжелена Прельжокажа уснул зимним сном, когда главным героем спектакля был назначен Карл Пакетт. Объяснение Прельжокажа в любви к Версалю и к Франции (где вырос в хореографа ребенок из албанской семьи) прозвучало так формально, что лишилось всякого обаяния. Публика дружно вспоминала эталонную запись спектакля, где героем был Лоран Илер – ныне в качестве репетитора присутствующий, увы, в зале, а не на сцене.
Но этой гастролью ни знакомство с балетом Парижской оперы, ни история «Парка» в России не заканчивается. Компания «Невафильм» договорилась о прямых трансляциях некоторых спектаклей из Франции, и в кинотеатре «Художественный» 28 марта можно будет увидеть «Коппелию», а 9 июля – «Детей райка» (именно балет, а не фильм, по которому он поставлен). После открытия основной сцены Большого театра на нее, может быть, привезут «Пахиту» Пьера Лакотта (масштабная фантазия современного французского балетмейстера на темы Мариуса Петипа, что в рамках Года Франции в России парижане уже показывали в Новосибирске). В середине же апреля премьеру «Парка» выпустит Мариинский театр. В главных ролях обещаны Диана Вишнева и Константин Зверев. По крайней мере фамилия балерины гарантирует, что никто в зале под музыку Моцарта не задремлет.