История одного коллекционера
Говорят, когда в 1941 году немцы подходили к Москве, очереди стояли в два магазина: хлебный и антикварный. Прав был Остап Бендер: если есть деньги, то есть и люди, у которых их много. А деньги надо во что-то вкладывать. Не солить же их», — улыбается искусствовед и коллекционер с именем Сергей Подстаницкий. В артсреде о нем отзываются как о человеке, который может и на «блошке» отыскать шедевр. Сегодня картины из собрания Подстаницкого экспонируются в Государственном музее имени Пушкина, в Третьяковской галерее. А началось все в 1998 году, когда вчерашний выпускник РГГУ, только-только прошедший стажировку в отделе экспертизы ГосНИИ реставрации (здесь как раз и занимаются тем, что отличают фальшивки от подлинников), купил на Арбате картину.
— Я увидел интересную акварель с подписью «Поливанов» — это художник-любитель, друг и сослуживец Лермонтова. Большинство его работ связано с кругом поэта. На обороте была надпись: оказалось, вещь посвящена сражению при Кюрюк-Дара во время Крымской войны 1853 года. Очень интересный предмет, тем более что работы Поливанова известны, в музеях они есть, а в частных руках практически отсутствуют. Стоила картина копейки. Во-первых, кризис, во-вторых, ее продавали просто как старую акварель. Эта первая находка меня подстегнула: я понял, что можно легко и интересно что-то приобретать. К тому же это всегда сопряжено с азартом охоты, обнаружения, — вспоминает коллекционер.
Охота часто приносила ему самый неожиданный улов. В начале 2000-х Подстаницкий приобрел на мелком финском аукционе 15 работ Рериха за 1,5 тыс. евро. Судя по аннотации к лотам, их приняли за какие-то старые карикатурные работы.
— Хотя это были вполне узнаваемые театральные зарисовки Рериха, которые с оборота к тому же имели его авторские подписи. Оказалось, это эскизы к мхатовской постановке «Пер Гюнт». До тех пор во всех российских музеях и частных собраниях их набиралось от силы семь-восемь. Я даже выяснил их происхождение. Они хранились в коллекции видного театрального коллекционера начала ХХ века Жевержеева.
Позже на блошином рынке в Измайлове Сергей Подстаницкий отыскал костяную пластинку с изображением апостола Петра, выточенную самим Петром I на токарном станке в мастерской Нартова.
— Она стоила $30. Продавец, конечно, не знал, что у него в руках.
— А вы откуда знали? Мало ли что за пластинка…
— Она не в единственном экземпляре существует. Принцип токарного станка таков: делается заготовка, болванка, по которой из мягкой кости вытачивается изображение. Аналогичные пластинки хранятся в Эрмитаже.
Случалось, создателя своей находки коллекционер выявлял со временем. Однажды ему приглянулась работа неизвестного мастера «Построение лейб-гвардии Измайловского полка во дворе Мраморного дворца». Картину он купил и долгие три года пытался очертить круг ее возможных авторов.
— Измайловский полк был очень тесно связан с творчеством. Одним из его командиров состоял знаменитый поэт Константин Романов, большинство офицеров увлекалось искусством. Воинскую повинность по Петербургскому округу, куда входила и Академия художеств, отбывали художники. В полку их было много, поэтому длительное время я не мог установить автора. Помогла случайность. В середине 2000-х Русский музей впервые опубликовал картину Петрова-Водкина, которая хранилась у них с 30-х годов. Она попалась мне на глаза, и стало очевидно, что музейная вещь и моя — работы одного художника. Позже я советовался с крупными экспертами, и все они признали картину подлинной (сегодня Кузьма Петров-Водкин в числе самых дорогих русских художников, в 2010 году одна из его работ ушла на аукционе Sotheby's за 1,8 млн фунтов стерлингов. — «МН»).
Потратить деньги красиво
В последние годы искусство все чаще рассматривают как сферу вложения денег.
— Оно перестало быть только предметом обожания. Если до 2000-х годов картину покупали и затем снова выставляли на аукцион в среднем через три года, то теперь этот показатель сократился до шести месяцев, а нередко и до одного-двух. Рынок стал спекулятивным. Сегодня до 30% его участников покупают картины с тем, чтобы перепродать дороже, — констатирует Егор Молчанов, эксперт по инвестициям галереи «Элизиум».
Сам он занимается антиквариатом и другим советует.
— Антиквариат никогда не упадет в цене. Его место в истории определено, количество работ ограничено (поскольку художника уже нет в живых). Мы подсчитывали: с 90-х годов русское искусство подорожало в 25–30 раз!
А отдельные работы — и того больше. В начале 90-х работы Бориса Кустодиева (1878–1927) можно было купить за $700–800, сегодня иные из них доходят до $100 тыс. В 140 раз!
Вкладывать в «доброе, ценное, вечное» рекомендует и Ирина Колосова, директор Института артбизнеса и антиквариата.
— У серьезных антикваров есть правило: вы в любой момент можете вернуть приобретенную вещь, и ее без проблем у вас заберут за ту же цену. Почему? Потому что антиквариат никогда не дешевеет.
Подстаницкий, впрочем, говорит, что все сложнее, чем кажется на первый взгляд. Он часто дает советы коллекционерам — стоит брать вещь или нет, подлинная она или фальшивка.
— Но с обращениями из серии «купите нам что-нибудь на миллион, чтобы через несколько лет оно стоило 10 млн», я не работаю. Знаете, если бы я мог предвидеть такой скачок, я бы, наверное, уже взял кредит и сам приобрел вещь. Взять того же Уорхолла: конечно, его подорожание было предсказуемо. Во-первых, он еще при жизни делал все, чтобы работы продавались (общался с миллионерами, уговаривал их покупать свои работы), во-вторых, прошло уже 50 лет (с 1962 года имеется в виду. — «МН»). Но предсказать именно такой рост было невозможно. То есть мы можем говорить о том, что все старые, качественные мастера будут расти в цене, но не можем наверняка спрогнозировать, насколько, — подытоживает он.
Есть и другие тонкости, которые потенциальным «старьевщикам» стоит учитывать. Так, коллекция всегда ценится выше разрозненных предметов. Любая ценность, если вы предполагаете ее продать, должна иметь заключение эксперта, удостоверяющее подлинность (это стоит от $1000 и выше). В Москве цены на предметы искусства чаще всего завышены; далеко не каждую старинную вещь можно сбыть (тут надо найти «своего» покупателя). Словом, для того чтобы заработать на искусстве, надо научиться в нем разбираться и постоянно крутиться в артсреде. Миллионами ворочать необязательно. Но терпением запастись придется: средний срок инвестиций в этой сфере составляет 5–10 лет.
Как определяется цена на картину
«Складывается на основе статистики аукционных продаж. Произошло несколько сделок, и мы можем судить, сколько стоит художник. Если вещи не появляются на аукционах, учитываем значимость автора, его вклад в историю искусства. Анализируем стоимость работ близких по стилю мастеров, живших в то же время», — объясняет эксперт по инвестициям галереи «Элизиум» Егор Молчанов. Оценщики также учитывают сохранность полотна, происхождение картины, период, в который она была написана. «Но если, скажем, на аукцион выставляют масло да Винчи, то за него могут заплатить и 300, и 500 млн, и миллиард. Здесь уже нет логики. Эта вещь уникальна, обладание ею бесценно», — объясняет Молчанов.
Во что вложить деньги?
Егор Молчанов, эксперт по инвестициям галереи «Элизиум»:
«Скажем, Наталья Гончарова — самая дорогая женщина-художница в мире. Ее картины стоят миллионы, графику же можно купить за $5–7 тыс. То же можно сказать и о графике Александра Бенуа, Мстислава Добужинского, Эрте (художник Роман Тыртов). И она будет дорожать. А вот инвестировать в современное искусство рискованно. Если вы возьмете каталоги Sotheby's и Christie's конца 80-х, то увидите, что до сегодняшнего дня дошло лишь 15–20% имен современников тех лет. Остальные растворились в истории. То есть современное искусство — это прежде всего мода. Сегодня художник устраивает выставки, эпатирует, он на слуху, потому и ценится. Завтра его работы могут не стоить ничего. Кстати, кризис 2008 года, который затронул все направления искусства, губительнее всего отразился на современном. Его практически перестали покупать (впрочем, по словам Ирины Колосовой, и среди современников есть те, чьи работы за последние 20 лет подорожали кратно, — Владимир Дубосарский, Александр Виноградов, Анатолий Осмоловский, Валерий Кошляков. — «МН»)».
Ирина Колосова, директор Института артбизнеса и антиквариата:
«Расти в цене будет русское искусство 30–40-х годов: Александр Лабас, группа ОСТ (общество художников-станковистов, основанное в 1925 году в Москве), Юрий Пименов, Александр Дайнека. Художники-шестидесятники, как первого (Владимир Немухин, Дмитрий Плавинский, Оскар Рабин), так и второго эшелона (сегодня акварели и карандашные зарисовки Лабаса, представителя русского авангарда 20–30-х, стоят в галереях 5–25 тыс. руб., масляные полотна — $10–25 тыс. и более, за $1000 можно купить некоторые работы Немухина, выполненные цветными карандашами. — «МН»). И, наконец, художники русского зарубежья — Сергей Поляков, Андрей Ланской. Откуда нам это известно? Для того чтобы художник вырос в цене, его должны покупать. Их покупают, их работ много (что важно, иначе не будет оборота и работы не смогут расти в цене), наконец, они изучены искусствоведами и уже не канут в Лету».
Сергей Подстаницкий, искусствовед, коллекционер:
«Если мы говорим об инвестициях, то стоит искать недооцененных мастеров. Скажем, недавно на антикварном салоне показывали работы Георгия Савицкого, очень интересный советский художник, учился в Петербургской академии художеств. Сегодня его картины стоят недорого, от $2 до $20 тыс., потому что на рынок «выкинули» большое наследие. Но через пять лет, когда работы разойдутся по частным рукам и имя художника будет на слуху, они подорожают. Хотя я уверен, что если и можно рассматривать искусство как финансовый инструмент, то скорее западное. Там рынок развит и есть стабильный прирост. Те же Sotheby's и Christie’s оперируют сотнями, тысячами, миллионами вещей, тогда как в России предметы, идущие через аукцион, единичны и случайны. Наконец, надежнее вкладывать в то, в чем ты разбираешься. Иначе или тебя обманут, или ты сам обманешься».
Как проверить, что работа не фальшивка
В России есть несколько центров (им. Грабаря, НИНЭ им. Третьякова), которые занимаются экспертизой произведений искусства (она стоит от $1000 и выше).
Эксперты проверяют краски, связующие (масло, которым разводят краску, со временем разлагается, и по тому, насколько оно разложилось, можно узнать возраст полотна). Проводят знаточескую экспертизу. «Важно, укладывается ли эта вещь в мое представление о творчестве данного художника. Я могу выяснить происхождение картины, посоветоваться с узким специалистом, который занимается только этим мастером. Опять же: когда хорошо знаешь эпоху и художника, то знаешь и его коллег, и фальсификаторов. И можешь судить, оригинал перед тобой, копия, фальшивка или работа современника», — говорит Подстаницкий.Какова вероятность купить подделку
Зависит от того, где покупаешь. Солидные галереи, уверяют эксперты, липой не торгуют. Разве что по недосмотру. «Подделку можно встретить даже на Sotheby's или Christie’s. Но их не более 5%», — говорит Сергей Подстаницкий.
Громкий случай произошел в 2005 году: Виктор Вексельберг приобрел на аукционе Christie’s картину Бориса Кустодиева «Одалиска» за 1,68 млн фунтов. Отечественные знатоки усомнились в ее подлинности. Дескать, и зеркало слепое, и нога натурщицы растет из живота, и туфли стоят слишком ровно... Недавно суд Лондона признал претензии миллиардера правомерными и обязал аукционный дом вернуть ему деньги.