«В Абиджане тот, кто убивает, считает себя главным»

Бывший президент Кот-д'Ивуара Лоран Гбагбо захвачен и дожидается суда в своей резиденции в Абиджане. Гбагбо, который четыре месяца назад отказался признать поражение на президентских выборах и на протяжении всего этого срока удерживал под домашним арестом избранного президента Алассана Уаттару, судя по всему, будет обвинен в использовании тяжелой артиллерии против мирного населения и преступлениях против человечности.

О своем видении ситуации в стране «МН» рассказал специальный советник бывшего президента Бернар Удэн. Он прибыл в Париж в конце марта, чтобы подать иски в международные судебные инстанции против незаконных, по его мнению, действий в отношении Гбагбо. Встреча с политиком прошла в одном из парижских кафе недалеко от Пантеона.

— Почему Гбагбо сдался?

— Гбагбо не сдался. Его взяли французские спецслужбы при обстоятельствах, которые прояснятся со временем. После того как он был захвачен, он был передан так называемым республиканским силам Алассана Уаттары.

— Французский спецназ все-таки входил в его резиденцию?

— Да, им удалось проникнуть внутрь. В эпоху первого президента Кот-д’Ивуара Феликса Уфуэ-Буаньи (правил с 1960 по 1993 год. — «МН») был прорыт тоннель, соединяющий его резиденцию с расположенной по соседству резиденцией французского посла. Позднее во время ремонта французы возвели в тоннеле стену. В понедельник французский спецназ взорвал ее и напрямую проник в подвал президентского бункера.

— Франция имела на это право?

— Ни одна страна в мире не может оправдать свое иностранное вторжение, если эти действия не проводятся с санкции ООН в странах, где есть очень серьезные нарушения прав человека. Что не имеет отношения к Кот-д'Ивуару. Кроме того, мандат резолюции ООН не давал Франции власти на это. Это было нарушение международного права. Теперь ситуация в стране выходит из-под контроля.

Арест кандидата, которого конституционный совет объявил победителем на прошлогодних выборах, вызывает беспокойство. Если президент Гбагбо арестован иностранными силами, речь идет о государственном перевороте.

— С точки зрения мирового сообщества Гбагбо уже не президент.

— Это полный обман. Результаты выборов не совпадали с теми, которые хотелось бы провозгласить международному сообществу. Один из показателей, который позволяет все понять, — это явка избирателей во втором туре. В первом туре голосовавших было 82%. Во втором меньше. На следующий день и пресса, и политические партии, и миссия ООН обеспокоились более низким участием избирателей. Независимая избирательная комиссия в коммюнике объявила, что явка составит 70 с небольшим процентов…

(У Удэна звонит телефон, он прерывается на разговор.)

Это адвокат звонил насчет бывшего главы МВД Дезире Тагро, он скончался в больнице. По словам повстанцев, он был ранен из огнестрельного оружия во время ареста и скончался от ранений. Это ложь! Его избили до смерти сторонники Уаттары. Мы будем требовать вскрытия, чтобы обнаружить пулю…

Так вот по поводу явки. Политические партии, миссия ООН, наблюдатели, газеты — все говорят о явке в 70%. Избирательная комиссия работает три дня без предоставления результатов, передает дело в конституционный совет. И вдруг председатель избиркома Юсуф Бакайоко объявляет результаты: если сложить все голоса за Гбагбо и Уаттару, уровень явки получается 82%! Нашли 12%, которые не нашлись три дня назад? Эти 12% и позволили господину Уаттаре вместо 48% получить 54% голосов. Выборы были сфальсифицированы от начала до конца. Так и было задумано.

— Что сегодня вообще творится в стране?

— В Абиджане происходит то, что было в Риме, когда в него вошли вандалы. Сторона, которая убивает, считает себя главной. У нас есть информация, что ряд сторонников Гбагбо разыскивается в Абиджане, обыскивают дом за домом. Это взрывная ситуация, которая может повторить историю Руанды. Французское вмешательство, направленное на избежание гражданской войны и хаоса в Абиджане, напротив, провоцирует их.

— А как нужно действовать, чтобы закончить конфликт?

— Перспективы драматичны. Нужно, чтобы все иностранные силы ушли, ивуарийские лидеры сели за стол переговоров, все повстанцы и ополченцы сложили оружие, и вопрос был урегулирован политическими методами. Это идеальное демократическое видение вещей. Иметь дело с реальностью гораздо сложнее. Нужно, чтобы французские войска ушли. Иностранный контингент должен помочь провести разоружение, посадить людей за стол переговоров.

— Но, может быть, республиканские силы Уаттары теперь сами со всем справятся?

— Название «Республиканские силы Уаттары» этим людям дали 15 дней назад. Это вооруженные бандиты. Если вы попросите их разоружить ополченцев, будет резня, ополченцы против ополченцев. Кроме того, внутри этих подразделений будут враждующие группировки, которые будут стрелять друг в друга.

В Кот-д'Ивуаре автомат Калашникова можно купить за $100. Когда повстанцы вошли в Абиджан, они открыли двери гражданской тюрьмы и раздали оружие людям, приговоренным к 20–30 годам тюрьмы за убийства. Они ограбят первый же попавшийся супермаркет, зайдут в первый же дом, изнасилуют женщин и убьют детей.

В Абиджане с пятимиллионным населением около 1–2 млн человек, которые получают около $1 в день. Для них больше нет ни Уаттары, ни Гбагбо, никого — только он и его автомат Калашникова.

— Но и лояльные Гбагбо силы обвиняют в стрельбе по резиденции французского посла.

— Я видел репортаж канала TF1. Там французский журналист находится рядом с повстанцами в гостинице Golf (резиденция сил Уаттары. — «МН»), они стреляют по президентской резиденции. Журналист там рассказывает, как в резиденцию посла попали снаряды, которые, очевидно, были выпущены из отеля Golf.

— А по французским вертолетам Гбагбо тоже не стрелял?

— Нет. По-моему, Гбагбо отказался открывать стрельбу по французским вертолетам.

— Что вообще теперь его ждет?

— Я думаю, что люди вскоре поймут, что Гбагбо — незаменимый человек в политике Кот-д'Ивуара. Если его посадят в тюрьму, то национального примирения не будет. Если господин Уаттара говорит о примирении, первое, что он должен сделать, — это отпустить Гбагбо.

— Должен ли Гбагбо подписать какие-то бумаги, чтобы отказаться от власти?

— Ему нечего подписывать. Не он подписывал бумаги о том, что он стал президентом. Он клялся на конституции, перед флагом и конституционным советом. Он был провозглашен конституционным советом и лишь принял эту должность. В конституции есть статья 40: в случае помех исполнению полномочий, смерти или отставки президента собирается конституционный совет, назначает временно исполняющим обязанности президента председателя Национального собрания, через 45–80 дней проводятся новые выборы. Совет — последняя инстанция. Но если президент не господин Гбагбо, то как обеспечить законное решение? Это конституционный тупик с момента ареста Гбагбо в понедельник.

— А международное сообщество что-нибудь может сделать, чтобы помочь установить мир?

— Я считаю, что некоторые страны международного сообщества должны подать голос. Россия попросила созвать заседание Совета Безопасности ООН, которое французы перенесли на несколько дней до 13-го числа, потому что им нужно было покончить с Гбагбо до этого дня. Если бы была принята резолюция, то на уровне Совбеза французские военные действия были бы остановлены. Пришлось бы решать ситуацию политическим путем, без преимуществ для Уаттары.

Но в нынешней ситуации нужно изменить мандат миссии ООН, поменять спецпредставителя, соотношение сил, разоружить всех, перестать говорить о республиканских силах избранного президента. Потому что так мы двигаемся к гуманитарной и политической катастрофе.

— А сами что думаете теперь делать? У вас же там дом.

— У нас трехкомнатная квартира в Кот-д'Ивуаре. Мои соседи — сотрудники миссии ООН и посольства Ливии. Не знаю, что произошло с ней. Моя семья живет во Франции, мои дети живут во Франции, у меня двойное гражданство. Это не моя личная проблема, я найду выход.