— Какова структура вашей организации, кто контролирует вашу деятельность?
— После осенней реформы в прошлом году общее методическое руководство и контрольные функции по опеке и попечительству стал осуществлять департамент социальной защиты населения города Москвы. Во всем остальном мы самостоятельны и входим в структуру муниципалитета. Надзор за нами как за органом опеки осуществляет также и прокуратура. Все наши полномочия прописаны в законе города Москвы от 14 апреля 2010 года «Об организации опеки, попечительства и патронажа в городе Москве» — их более 75.
— Как ваша деятельность соотносится с работой комиссии по делам несовершеннолетних?
— Это совершенно отдельная городская структура, которая не относится ни к одному из городских департаментов. Иерархия у них внутри складывается так: есть московская комиссия по делам несовершеннолетних и по защите их прав, которую ранее возглавляла Людмила Швецова. В каждом округе работает окружная комиссия, а в каждом районе, соответственно, — районная. Мы очень тесно взаимодействуем с нашей районной комиссией по вопросам, связанным с семейным неблагополучием. В остальном у нас абсолютно разные функции: например, мы не занимаемся подростковыми правонарушениями, наша цель — обеспечение социальной защиты ребенка.
— Что такое неблагополучная семья в вашем понимании?
— К неблагополучным мы относим семьи как находящиеся в трудной жизненной ситуации (например, в состоянии развода или в случае смерти одного из супругов), оказавшиеся в тяжелом материальном положении, так и на первый взгляд благополучные, но в которых имеются проблемы с детьми, так как родители не занимаются воспитанием детей из-за своей занятости или других факторов.
Кстати, хочу заметить, что ни матерей-одиночек, ни многодетные семьи мы так вот сразу к неблагополучным не относим и не считаем их статус фактором риска в отличие от той же городской комиссии по делам несовершеннолетних, где нашу позицию не разделяют.
Самой сложной категорией, с которой мы чаще всего сталкиваемся, — семьи с пьющими или употребляющими наркотики родителями, так как дети в таких семьях фактически являются социальными сиротами. Эту категорию мы тоже градируем в зависимости от степени алкогольной или наркотической зависимости, а также асоциальности семьи. Степень деградации бывает разная. Есть такие семьи, где становится понятным, что мы их не вытянем, что, скажем, пьющую много лет подряд мать вытянуть невозможно, как бы мы этого ни хотели. Есть ситуации, когда мы поздно получаем информацию, приходим посмотреть на семью, а там такое, что становится ясно: степень деградации уже достигла апогея и мы справиться с этой ситуацией не сможем. Тогда приходится решать вопрос о лишении таких родителей родительских прав. Плюс надо понимать, что в настоящее время в нашем государстве отсутствует механизм реабилитации пьющих людей, нет порядка направления таких людей на лечение, возможно, даже и принудительное.
— Сколько детей сейчас находится под вашим контролем?
— Фактически в поле нашего зрения находятся все дети, проживающие на территории муниципального образования Сокольники. У нас небольшой район — 57 тыс. населения, детей — 6,7 тыс. Но вплотную мы занимаемся неблагополучными семьями, состоящими у нас на учете (это восемь семей), семьями, усыновившими детей (их десять), и семьями, воспитывающими детей, находящихся под опекой (28 семей — 30 детей).
— Мы говорим про неблагополучные семьи, т.е. про взрослых, а есть ли у нас неблагополучные дети?
— Я уверена, что сам по себе ребенок не может стать неблагополучным, это всегда вина взрослого.
— А случалось ли, когда в опеку приходили сами родители и говорили: «Мы не справляемся»?
— Да, такие случаи были. Совсем недавно пришла мама и рассказала, что ее 15-летняя дочь регулярно убегает из дома и скитается по компаниям. В семью ее возвращает полиция. Мы, конечно, очень удивились, потому что эта семья никогда в зону нашего внимания не попадала. На первый взгляд типичная семья, все хорошо.
Сам по себе ребенок не может стать неблагополучным, это всегда вина взрослого
Оказывается, ранее девочку воспитывала бабушка с дедушкой, а мама устраивала на стороне личную жизнь, у нее гражданский брак. И вот девочка, которую все детство готовили в чемпионки (она серьезно занималась спортом), достигает 15-летнего возраста, так называемый переходный возраст. Пожилые родственники с внучкой не справляются, отдают ее обратно маме, с которой ребенок, по сути, вместе никогда не жил. И тут же начинаются проблемы, потому что у мамы уже своя семья, девочка чувствует себя лишней, убегает на улицу. Мама пишет заявления в полицию, потом приходит к нам. Ситуация сложная. Замкнутый круг. Мы предложили маме поместить дочь в социальный центр, чтобы ребенок банально окончил девять классов, без нервов, а параллельно начать восстанавливать утраченный контакт с дочерью.
— И что девочка? Не убегала из центра?
— Нет, она оттуда не убегала, хотя живет там уже год. Да и решеток на окнах там нет. Дети ходят в обычную школу. Пришлось, конечно, объяснить, почему мама так поздно вдруг решила обратить на нее внимание. Сама девочка думала, что мама ее не любит. Сейчас идет процесс реабилитации ребенка, с ней плотно работают психологи. Когда этот терапевтический процесс будет закончен, она, конечно, вернется домой, к маме. Однако это сложная история: мама очень холодная сама по себе, бывшая спортсменка. Дочь к ней тянется, а она нет. Получается, что с ребенком работа идет, а вот с мамой нам работать практически невозможно. Она считает, что ее поведение не должно корректироваться, что она поступила правильно и для ребенка сделала очень много, это ребенок такой неблагодарный. Проблема в том, что мы не можем заставить семью целиком пройти реабилитацию.
— Как вы получаете информацию о неблагополучных семьях?
— Первые наши помощники — это педиатрическая служба городской поликлиники 85. Дети болеют, педиатры приходят домой и сразу видят, в каких условиях растет ребенок и как за ним ухаживают. У нас есть муниципальный совет по профилактике социального сиротства, который мы создали сами, на общественных началах. Туда входит главный врач детской поликлиники, директор одной из районных школ (у нас их в округе несколько), куратор детских дошкольных учреждений и специалисты сектора опеки и попечительства. Цель этого совета — обмен информацией и выявление случаев, где уже требуется наше вмешательство как органа опеки.
Например, был случай, когда нам пришло сообщение из школы: десятилетняя девочка пришла с синяками на ягодицах и бедрах. Это заметила учительница и сообщила нам. Выяснилось, что мама воспитывает дочку одна и наказывает ее ремнем. Поговорили с мамой. Теперь мама и дочь вместе посещают коррекционные занятия. Хотя ситуация с семейным насилием конкретно в Москве все-таки благополучная, если, конечно, говорить о детях, воспитывающихся в семьях. Из детских больниц, расположенных на территории района, в год нам сообщают о пяти-шести поступивших туда детях, пострадавших от жестокого обращения родителей. Сейчас к этому настолько пристальное внимание, что, поверьте, ни один факт без внимания не остается, все сообщения тщательнейшим образом проверяются.
— А бдительные соседи обращаются?
— О да. Но, безусловно, каждое такое обращение нуждается в проверке. Потому что не всегда информация соответствует действительности. После получения сообщения наша работа строится таким образом: во-первых, мы сразу обращаемся с запросом о семье к участковому инспектору. Чаще всего он ничего не знает. Тогда мы совместно с инспектором подразделения по делам несовершеннолетних из ОВД и представителем комиссии по делам несовершеннолетних вместе с участковым выходим на обследование семьи по месту жительства. Сразу никто детей не отбирает, это вообще крайняя мера, когда уже никакие уговоры и меры воздействия не приносят результатов. Сначала проводится обследование на предмет, есть ли угроза жизни и здоровью ребенка, в каких условиях он живет. Иногда нас не пускают в квартиру — просто не открывают дверь. Тогда мы начинаем собирать информацию уже через школу, детский сад, куда ребенок ходит, у учителей, у соседей. Вся наша работа строится на диалоге.
— А чем конкретно вы можете помочь неблагополучным семьям?
— В первую очередь это помощь в получении различных льгот и пособий, если речь идет о малообеспеченных семьях. Хотя, конечно, в Москве «из-за нищеты» никто детей не отбирает, ровно как и за несделанный ремонт. Надо различать ситуации, когда нет ремонта и когда ребенок живет в аварийных условиях. И то всегда дается шанс и возможность исправить ситуацию. Все-таки Москва в этом плане благополучный город. Здесь можно найти работу. Вообще жизненные обстоятельства бывают разные. Вот есть у нас одна мама, которая состоит на учете в психоневрологическом диспансере из-за последствий черепно-мозговой травмы, которую получила в ДТП. Больше родственников нет. Отец ребенка приходящий. Знаете, есть алкоголики, а есть такие из категории «попивающий». Девочке десять лет. Мать в меру своих сил о дочери заботится, ребенок ходит в школу. Тут наша задача — помочь маме воспитывать дочь.
Например, в соответствии с законодательством города Москвы дети из неполных семей могут отдохнуть в оздоровительных лагерях только один раз в календарный год. Поэтому мы каждый раз выкручиваемся и находим возможность отправить девочку на отдых на каждые школьные каникулы, чтобы у ребенка была возможность полноценно отдохнуть все лето и зимой. Но есть семьи, занявшие позицию «дайте», «вы обязаны», а сами родители ничего не хотят делать для своего ребенка, воспитывать его. Оказывая таким семьям какую-либо помощь, мы все-таки пытаемся донести до них, что воспитание и содержание ребенка — это в первую очередь их задача.
Что делать, если к вам пришли работники опеки
Согласно ст. 25 Конституции РФ о неприкосновенности жилища вы имеете право никого не пускать в квартиру. Чиновники могут войти без приглашения только с полицией и только в случае, если есть серьезные подозрения, что в квартире совершается преступление. Вы можете сообщить через дверь, что сейчас не готовы видеться с органами опеки (спят дети, плохо себя чувствуете, гости и так далее), но готовы договориться о времени их следующего визита. Если работник опеки входит вместе с полицией, утверждая, что совершается преступление, а этого не происходит, вы можете подать заявление в правоохранительные органы с требованием возбудить уголовное дело за клевету, ложный донос. Обеспечьте наличие свидетелей при визите к вам чиновников из органов опеки. Это могут быть другие родители, ваши друзья, соседи или же ваш адвокат. Вы имеете право фиксировать все происходящее на камеру, фотоаппарат, диктофон. Вы имеете право решать, куда пускать сотрудников опеки, а куда нет. Чиновники не имеют права самолично открывать шкафы, тумбочки, холодильник. Подобные действия могут совершаться только при наличии ордера на обыск, иначе это превышение должностных полномочий. Требуйте копии всех составленных документов. Наша цель — обеспечение социальной защиты ребенка