- На Кубань едете? На наводнение? – хозяин небольшого военторга на Ленинградском вокзале засуетился, выбирая подходящий камуфляж. Найдя нужную экипировку, он пустился в долгий рассказ о том, как много значит для него Кубань, и в итоге сделал мне небольшую скидку.
Автобус до Крымска должен был забрать волонтеров со смотровой площадки Воробьевых гор в среду, в 14:00, но у координаторов пункта сбора гуманитарной площади что-то не срослось, поэтому транспорт прибыл только четырем. Деньги за извоз водитель автобуса с добровольцев брать отказался. «У него автобус личный, и какого-то своего интереса у него нет. Он не хочет наживаться на чужом горе», - объясняла Наташа, полная, вечно матерящаяся 45-ти летняя женщина, назначенная главной в нашей волонтерской группе то ли из-за семилетнего стажа работы в волонтерских инициативах, то ли из-за 12-летнего стажа работы в милиции.
Под ее руководством волонтеры набивали автобус едой, водой и медикаментами. Сортирующие гуманитарную помощь для фур просили закинуть в салон медицинские маски, женские прокладки и моющие средства.
- Возьмите с собой генератор, - скомандовал кто-то, и волонтеры, отдуваясь и матерясь, потащили тяжелую картонную коробку с генератором в салон.
Через два часа, когда автобус был набит под завязку, волонтеров начали вносить во всевозможные списки. В одном требовалось только указать имена, а для составления другого добровольцев просили назвать полные паспортные данные, профессию и полезные навыки, которыми они обладают. Так мы узнали, что с нами едут бармен Юля и шеф-бариста Маша. Последняя, как выяснилось позднее, в 2010 году тушила лесные пожары в Рязанской области. Всего же в автобус к моменту отправления набилось 20 человек.
- У тебя есть респиратор? Перчатки? Резиновые сапоги? – расспрашивала 23-летнего волонтера Илью Кричевского журналист «Эха Москвы» Татьяна Фельгенгауэр, координирующая отправку волонтеров. Тот отрицательно мотал головой. Его уже грозились оставить в Москве, как вдруг все необходимое нашлось.
- Прививки-то, хоть, все сделали? – обратилась Фельгенгауэр к волонтерам. Получив отрицательный ответ, она тяжело вздохнула.
Автобус выехал где-то между 18 и 19 часами вечера. Перед отправлением 10-летний сын Наташи Женя для уверенности пересчитал нас несколько раз. Ехали шумно, постоянно переговариваясь. На задних рядах мужчины пили водку, в надежде поскорее заснуть. Опьянение и сон все не шли, и было видно, что они заметно нервничают, хотя до приезда в Крымск по самым оптимистичным расчетам оставались сутки.
- Я в 1988 году, когда в Армении землетрясение было, посылку отправил туда. Так и не знаю, дошла она или нет. После этого случая всегда стараюсь помочь, если что-то такое происходит, - рассказывал мне журналист-фрилансер Никита.
У каждого в автобусе была если не такая же, то похожая история, поэтому, когда всех призвали ехать в Крымск помогать разбирать и отмывать затопленные дома, они долго не раздумывали.
В город Гаврила планировал въехать в четверг вечером, чтобы дать нам время выбрать площадку для лагеря и спокойно поставить палатки, но под Ростовом автобус встал. В моторе что-то сломалось и появилась опасность застрять на дороге на 6 часов. Все более-менее разбирающиеся в проблеме мужчины пошли помогать водителю, а остальные обреченно направились в придорожное кафе пить водку. Через три часа автобус удалось починить.
В город волонтеры въехали только в ночь на пятницу, суетливо расставили палатки рядом с лагерем МЧС у въезда в город и завалились спать. Наутро выяснилось, что мы выбрали совсем не тот лагерь.
- Одни начальники, бл*, работать некому, - злилась Наташа. Она торопливо пересказала нам разговор с какой-то женщиной, представившейся ей координатором. Как выяснилось, для группы из Москвы в этом лагере была только одна работа – убирать мусор за мчсниками.
Молча собрав рюкзаки, добровольцы переместились в парк имени Эрнста Тельмана, расположенный в самом центре города. Лагерь пришлось разбивать между палатками прокремлевских молодежных движений и оппозиционно настроенными москвичами, которых из-за маек МЧС поначалу приняли за профессиональных спасателей. Но, как выяснилось позднее, форменные футболки им просто подарили.
«Это чтобы нас снимали, а потом по телеку показывали, как МЧС тут порядок наводит», - объяснял наш сосед, помогавший выгружать из автобуса гуманитарную помощь.
- Дайте памперсов! – начала просить одна из местных жительниц, стоя у огромной кучи несортированной гуманитарной помощи. – А какая у вас есть обувь? – придирчиво расспрашивала другая, уже начавшая копаться в тюках и пакетах. Наташа сдерживала натиск населения изо всех сил. «Подойдите к девочке, она вас запишет, вечером мы все привезем», - отвечала она.
За несколько минут у нас уже был готов приличный список домов и квартир, в которых люди нуждались в еде или помощи в уборке. Первым в списке стоял дом 18 по 2-ой улице Котовского. Во время наводнения его затопило по первый этаж. К пятнице вода уже ушла, но во всех комнатах остался лежать речной ил. Поначалу хозяйке дома Галине помогал ее сын Сергей, но два дня назад ему на ногу упал кусок шифера и так неудачно, что Сергей будет ходить с палочкой еще несколько дней.
Ил был липкий, одновременно скользкий и очень тяжелый. От него пахло болотом, скотным двором и выгребной ямой. Как объяснили местные жители, поднявшаяся вода вымыла в себя содержимое сельских туалетов и свалок мусора. Работать можно было только в респираторе, который при жаре за 30 градусов безумно мешал дышать. Одежда с длинным рукавом и резиновые сапоги тоже не добавляли комфорта.
Обливаясь потом, мы ворочали лопаты, скользящие в грязи, и долго стряхивали с них комки ила. За четыре часа работы я и еще трое волонтеров смогли лишь слегка почистить времянку да помыть десяток банок домашних консервов, спасенных хозяйкой из подвала. Потом, пообещав на следующий день взять с собой электрические мойки и побольше людей, мы ушли отмываться от пота и грязи в одну из городских гостиниц с бесплатным душем. Но даже после него мы не смогли отделаться от тяжелого запаха крымского ила.