Очередной головной болью для власти грозит стать волна протестов рыбаков против «введения платы за любительский лов рыбы». Вызов этот абсолютно рукотворный — никто не вынуждал чиновников давать рыболовным базам право на взимание платы за лов рыбы.
Уверения Росрыболовства, что за любительскую рыбалку никто взимать плату не собирается, не нашло понимания у рыболовов-любителей. Они вышли на митинги протеста сразу в 15 городах. Эта акция по смыслу похожа на другие «тематические» протестные акции последних лет: автомобилистов — за равноправие на дорогах, жителей Приморья — против фактического запрета на ввоз праворульных машин.
Рыбные и прочие профильные «бунты» не инспирированы ни одной из номинальных политических сил. Хотя оппозиционные партии и движения, конечно, пытаются встроиться в каждое подобное протестное выступление. А власти приходится не просто реагировать, но даже прислушиваться к аргументам протестующих.
Вторая общая черта таких протестов — использование в качестве механизма координации Интернета. Всякий раз власти является новое, ранее неизвестное объединение людей, сформировавшаяся «под проблему» социальная сеть. Такие горизонтальные сети характеризуются общностью интересов и довольно сильными связями внутри. А власть всякий раз выглядит обескураженной — будто она и не знала, что существуют шахтеры, автомобилисты, пенсионеры, рыбаки и футбольные фанаты.
Следствием неспособности предсказать протесты заранее и массовости этих акций становится истероидная реакция чиновников. Нервозность ощущается не только в неизменном применении полицейских мер, но и в риторике. Вице-премьер Игорь Сечин обозвал митингующих в Приморье «жуликами», а кемеровский губернатор Аман Тулеев сказал, что беспорядки в Междуреченске инициировали уголовники. На националистов власти пытались возложить ответственность за декабрьские волнения на Манежной.
Чиновники таким образом рационализируют социальные настроения, переводя непонятное им протестное явление на язык аппаратных противоречий и бизнес-конфликтов. Но нельзя отрицать того, что протестующие — даже если они являются пешками в сложном корпоративном розыгрыше — недовольны решениями властей по конкретному поводу.
Здесь неизбежно возникает вопрос: чем именно недовольны протестующие? Если отвлечься от конкретных лозунгов и требований, выясняется, что глубинные причины протеста во всех случаях одинаковы. Граждане считают, будто их права ущемлены в своей базовой части и что стерпеть это решительно невозможно. Основное требование в социальном протесте «рыбацкого» типа — устранение несправедливости, установленной властями.
Базовое противоречие между представителями госвласти и протестующими широкими народными массами — в различии представлений о собственности. Чиновники полагают «собственником» (по крайней мере распорядителем) ресурсов себя. То есть государство в лице Рослесхоза, Росрыболовства, а в отдельных случаях и условной «Роснефти» (госкорпораций).
Народ убежден, что владельцем «народных» богатств сейчас, как это было в СССР, являются все. Отсюда популярность лозунга о «ресурсной ренте», под которым «Родина» Рогозина — Глазьева набрала неожиданные 9% на выборах в 2003 году. Этим продиктованы и выступления рыболовов-любителей. Рыбацкая инициатива властей несовместима с российскими представлениями об общей (ничьей) собственности на природные блага.
В 2006 году похожая интрига едва не разразилась вокруг принятого в 2006 году Лесного кодекса. Тогда власти были вынуждены долго объяснять, что сбор грибов и ягод все-таки будет бесплатным. С рыболовами, видимо, чиновникам тоже придется отыграть назад — чувство перехода грани, за которой «русский бунт», у российских властей развито очень неплохо. Упорствуют чиновники обычно тогда, когда им кажется очевидно доказанной узкокорпоративная «подоплека» происходящего — так было с пошлинами на «праворукие» авто. Но это не отменяет вопроса, что делать с «блестящим талантом» властей плодить такого рода рукотворные кризисы.
Конец рыбацкой вольницы
Массовый протекст рыбаков похож на другие «тематические» протестные акции последних лет
Наверх