В сервисных компаниях бесконечно беседуешь с роботом, прежде чем получишь шанс услышать живой голос. До того дело дошло, что некоторые частники сдирают с клиента пять долларов, если хочешь по телефону поговорить с хомо сапиенс, а не с искусственным интеллектом. Американцы придумали конвейер, почасовую оплату, самые короткие отпуска — чтобы собственник мог на каждый потраченный доллар выжать из вас причитающуюся каплю пота. Но, оказывается, и здесь, в Нью-Йорке, можно найти настоящие оазисы социализма — если частнику удалось заполучить госконтракт.
Моему соседу, военному ветерану, как недавно выяснилось, полагается бесплатный домашний сервис: уборка, готовка, постирушки. Государство заключило контракт с частной компанией, а уж ее сотрудники должны помогать старому вояке. Раньше такая советская госконтора была — «Бюро добрых услуг», вот и здесь нечто подобное — почасовые услуги. Сосед по-стариковски раздражителен, и несколько раз, разъярившись на представителей «добрых услуг», просто изгонял их. Я предложила ему свое дипломатическое посредничество — и стала раз в неделю общаться с персоналом компании Personal Touch.
Первая на моей памяти служительница американского сервиса доминиканка Рози пришла на два часа позже положенного — она сообщила, что кто-то неправильно указал ей дорогу, и первым делом поинтересовалась, где в окрестностях она может купить себе чашку кофе, чтобы уйти еще на часок. Затем она довольно сноровисто заправила постель, пропылесосила пол и сказала, что за полчаса управилась, а остальные два с половиной посидит на стульчике, ибо нашему ветерану полагается услуг на четыре часа. Учет и контроль в Personal Touch налажен — в начале и в конце уборщики должны дать звонок на офисный автомат с телефона клиента.
«А вы вытерли пыль?» — поинтересовалась я у дамы. «Нет», — честно призналась она и нехотя отправилась назад отбывать трудовую повинность. Ее не было так долго, что я подумала — а не вздремнула ли она? Нет, она сидела в хозяйском кресле и беседовала по телефону, благоразумно решив просто не показываться мне больше на глаза. Когда я попросила ее помыть плиту, она обиженно поджала губы — и сказала, что больше не придет, потому что она живет далеко и ей неудобно сюда добираться.
На смену доминиканке на следующей неделе пришла сотрудница фирмы по имени Шахида, недавно прибывшая из Бангладеш. На козырный вопрос «А вы вытерли пыль?», она сфокусировала на мне свой волоокий взор: «Что есть такое пыль?». Пришлось наглядно объяснять ей, что означает по-английски слово «пыль», затем — по ее просьбе — поддерживать ее, когда она вытирала эту самую пыль в труднодоступных местах, затем я ей что-то подавала, подносила, выслушивала, советовала — и к концу первого часа поймала себя на ощущении, что нахожусь в подмастерьях у Шахиды, которой постоянно что-то надо. Она посидела на стульчике всего лишь два часа.
В свою первую смену он активно убирался в квартире почти три часа, вытер пыль и вытряхнул содержимое пылесоса, а четвертый час развлекал ветерана беседами про футбол
Через неделю пришел милый, но странноватый юноша, по всем приметам — страдающий аутизмом. Мы ничего не имеем против аутистов и, не сговариваясь, смирились с мыслью о том, что не будем ставить его в неловкое положение вопросами про пыль. Более того, ветеран деликатно решил вообще не беспокоить паренька, явно испытывающего напряжение от контактов, — и ожидал завершения уборки на моих площадях. Когда в середине «сеанса» (за два часа до завершения смены) он решил проведать визитера из Personal Touch, его ждала плотно закрытая на оба замка дверь — юноша не стал убирать, и просто ушел, оставив старичка без ключей под дверью.
Но для чего-то ведь нужны друзья? Обычными ножницами я вскрыла металлическую решетку на окне, установленную от городских грызунов, и влезла в его квартиру, высадив форточку... На юношу мы не в обиде, ущерба всего-ничего.
Следующим был Челси — коренастый иммигрант из Чада. Челси — настоящий золотой фонд компании Personal Touch. В свою первую смену он активно убирался в квартире почти три часа, вытер пыль и вытряхнул содержимое пылесоса без всяких наводящих вопросов, а четвертый час развлекал ветерана беседами про футбол. Старичок позвонил в компанию и попросил всегда направлять к нему Челси.
Но и на солнце пятна бывают — во второй раз Челси пришел на полчаса раньше, объяснив, что ему нужно порепетировать выступление на публике. После этого мужчина из американского «бюро добрых услуг» принялся так громко читать в раскрытое окно проповодь, что соседи начали стучать в стены. Челси оказался по совместительству дьяконом в одном из христианских храмов. Старик-атеист скрежетал зубами, как черт от ладана, в то время как я, следуя моему дипломатическому амплуа, сглаживала конфликт разговорами о добродетелях. Тут же выяснилось, что после похвалы со стороны клиента, срок пребывания Челси на «объекте» увеличили до 5 часов. Теперь наш уборщик-дьякон три часа снует по хозяйству, а оставшиеся два часа — сидит на стуле и репетирует проповеди. За каждый визит он получает из американской казны 80-100 долларов.
Сосед мой, однако, не лыком шит. Он додумался написать письмо в комитет по делам ветеранов с вопросом, а не может ли он сам, в собственные руки, получать те средства, которые родина тратит на заботу о нем через компанию Personal Touch? Он здраво прикинул, что на треть из полученной суммы сможет нанять «самозанятых» уборщиц, которые сделают все то же самое, только быстрее и лучше, да еще не будут изводить его своим присутствием после завершения уборки. Комитет ответил: «Дорогой ветеран! Мы благодарны Вам за вашу службу на благо Отечества. Мы очень ценим Ваше мнение. Мы рассмотрим Ваше обращение и дадим ответ в самое ближайшее время». Через месяц он получил еще одно письмо: «Дорогой ветеран! Мы продолжаем рассматривать Ваше обращение...» Прошел еще месяц. Ответов больше нет — видимо, продолжают рассматривать.
А чего он хотел — комитет по делам ветеранов не какая-нибудь частная лавочка, а уважаемая государственная организация с нелимитированным временем рассмотрения обращений, жалоб и предложений.