Виктора Понта сравнивают с его тезкой из соседней Венгрии Виктором Орбаном. Венгерский премьер, который за годы карьеры из либерала-антикоммуниста превратился в националиста-государственника, — мишень постоянной критики Брюсселя и партнеров по ЕС (вплоть до экономических санкций против Будапешта) за отход от европейских ценностей и практик. Еще одного соседа — Украину (по иронии судьбы там тоже сейчас правит Виктор) — сотрясают очередные конвульсии. Формально из-за языкового вопроса, фактически по причине неизбывного внутриполитического размежевания. В Сербии новый президент — с националистическим прошлым и непонятными ориентирами на будущее. Единственный «свет в окошке» — Молдавия, где после трехгодичного тупика наконец-то избрали президента и сформировали все органы власти. Учитывая тесные связи с Бухарестом, можно ожидать, что тамошняя неразбериха аукнется и в Кишиневе.
В каждой стране свои причины для неурядиц, но все укладывается в единую канву — кризис евро заставил ведущие страны практически полностью сосредоточиться на этом. На проблемную периферию не хватает ни денег, ни энергии, ни интереса. И если полностью игнорировать страны-члены, такие как Венгрия и Румыния, Европа не может, то лишь только рассчитывающим на членство придется все больше полагаться на самих себя.
После краха соцлагеря Европейский союз играл важнейшую роль в политике бывших коммунистических стран — как цель и ориентир. Государства Центральной Европы и Балтии, сразу получившие перспективу членства, лезли из кожи вон, чтобы выполнить условия присоединения. Бывшие советские республики, которых в ЕС никогда определенно не звали, тоже использовали европейскую карту в своей политике — как внешней, с Россией, так и внутренней, для обоснования перемен. Отчасти это служило и ограничителем — осуждения Европы предпочитали по возможности избегать.
Сегодня понятно, что Евросоюзу не до расширения (Хорватия, которая по недоразумению упустила волну 2007 года и вступает в следующем, не в счет), а даже если кого-то потом и примут, то в совсем уже другое объединение и на других, куда менее привлекательных условиях. Едва ослабело притяжение европейского ядра, проявилось реальное, а не показное, ради внешней оценки, общественно-политическое состояние стран периферии. И оказалось, что без внешнего стимулирования и сдерживающего «обруча» прогресс в направлении демократизации не является необратимым. Естественно, никакого отката назад к диктатуре не может быть в принципе, не то время и не та ситуация. Поэтому наиболее вероятный сценарий заключается в том, что по мере погружения «большой» Европы в мучительный процесс трансформации и спасения интеграционного проекта, «малая» Европа займется самопоеданием и борьбой за власть, что никак не способствует национальному развитию.
Восточная Европа привыкла воспринимать себя как объект конкуренции и борьбы крупных держав, и исторически так всегда и было, что несло огромные издержки, но иногда позволяло и стричь купоны. Сегодня она рискует превратиться в периферию, предоставленную сама себе. Например, угасание политического здравого смысла на Украине происходит сейчас без всякого активного участия извне — украинская политическая элита просто получила возможность показать, на что она способна. Внешним силам остается только ждать результата, если он еще кому-нибудь будет интересен.