Здесь примечательны сразу два момента. Во-первых, наши соотечественники считают коррупцию самой главной бедой судебной системы. Именно этот порок собрал больше всего голосов — поставленная на второе место зависимость суда от исполнительной власти получила только 45–46%.
Во-вторых, гражданам кажется, что ситуация ухудшается. В 2010 году на зараженность судебной системы коррупцией указывали только 56% респондентов.
Собственно говоря, существование судейской коррупции никто и не пытается отрицать (исключение составляет председатель Мосгорсуда Ольга Егорова, заявившая как-то раз, что «судьи Москвы взяток не берут»). Однако связывают ее руководители судебной системы, прежде всего, с тем, что судьи плохо обеспечены материально.
«Бедность правосудия — это первое условие, способствующее всем негативным последствиям, начиная от хамства гражданам и заканчивая коррупцией», — это цитата номер один. «Ставить перед собой цель создания независимой судебной системы и при этом не доплачивать людям — абсурдно. Это создает благоприятные условия для того, чтобы некоторые люди с эластичными представлениями об этических нормах вступили на скользкий путь», — это цитата номер два. Угадайте, какая из них принадлежит председателю Верховного суда Вячеславу Лебедеву, а какая — главе Высшего арбитражного суда Антону Иванову?
Президентство Дмитрия Медведева создало определенные надежды, что с учетом относительной малочисленности судейского корпуса и его критической важности для функционирования государства хоть здесь будет создана некая система кнута и пряника для принуждения к адекватности. Система, которая перевернет ситуацию, позволит хотя бы в тех делах, где нет интересов ключевых акторов правящей бюрократии, создать нормальный состязательный процесс.
С одной стороны, Медведев пообещал повышение зарплат судей практически до тех пределов, которые сама судебная система считала достаточными. С другой, обозвал судей «железобетонной корпорацией», констатировал, что разоблачить их сложно в силу закрытости сообщества, и пообещал механизм, позволяющий «корректными, конституционными способами контролировать ситуацию» в судах.
Но это обещание осталось невыполненным, а надежды судей на повышение содержания погибли уже через несколько недель после возвращения Владимира Путина в президентскую должность. Напомню, что накануне совещания Путина с представителями судебной власти в Петербурге 8 июня его пресс-секретарь Дмитрий Песков объявил, что «президент объявит о ряде решений, имеющих серьезное значение для судебной власти». Однако единственным объявленным (и, судя по всему, единственным вообще) оказалось сообщение о том, что с 1 октября должностные оклады судей повышаются на 6%.
Таким образом, судебная система осталась со своей коррупцией один на один.
Одним, это, несомненно, нравится. Им кнута совершенно не хотелось. Им нравится административная рента во всем многообразии ее форм, включая незаконные мигалки, и право ее взимать.
У других — иные цели, и нестандартные методы борьбы. ВАС, например, собирается создать софт, систему судебной аналитики, которая позволяла бы выявлять отклонения в судебной практике. В первую очередь это касается уровня концептуальных расхождений — такое бывает в силу несовершенства законодательства, в пределах разных судебных округов. Но не только. Система будет фиксировать также аномалии на уровне конкретных решений, которые выбиваются из очерченных рамок судебной практики.
«Нам необходим инструмент для того, чтобы держать руку на пульсе и выявлять «странные» судебные решения, — сказала в кулуарах конференции для IТ-менеджеров арбитражных судов в Санкт-Петербурге руководитель контрольно-аналитического управления ВАС Елена Авакян. — У нас ведь любят лес посадить, чтобы лист скрыть».
В принципе ничего фантастического в этой задумке нет. В тех правопорядках, где доступен большой массив судебных актов, уже строятся системы, которые позволяют их анализировать. Примеры Harlan Institute и Lex Machina показывают, что при существующей на Западе определенности практики даже решения судов можно предсказывать с высокой вероятностью. Так что выявить решение судьи первой инстанции, который повел себя странным образом, не составит труда.
Другой вопрос, что делать потом. Привлечению судей к уголовной ответственности за заведомо неправосудное решение препятствует позиция Конституционного суда, который постановил, что это невозможно, если решение такого судьи не отменено вышестоящей инстанцией. Но таких случаев — единицы процентов. А если оно не отменено? Тогда шансов нет.
У ВАС, например, не получилось даже опротестовать в Дисциплинарном судебном присутствии крайне подозрительный уход в отставку калмыцкой судьи Клавдии Сангаджиевой, которую в один день и освободили от обвинений в предвзятости, и отпустили в почетную отставку по собственному желанию.
Ни кнута, ни пряника
Судебная система осталась со своей коррупцией один на один
Наверх