Это «не хуже, чем у людей» стало в последние годы главной в нашем обществе идеологемой. Руководствуясь этим принципом, мы одеваемся, покупаем вещи и машины, отдыхаем, пишем книги, снимаем кино, играем в футбол. Даже ищем себе вторых половин. Мы все время оглядываемся, боимся оказаться смешными. Высшей похвалой становится «совсем как в Париже/Нью-Йорке/Лондоне/Сингапуре/Шанхае». Как российские провинциальные города хвалятся «собственным Арбатом», так и Москва кичится велопрокатом «как в Стокгольме», парками «как в Лондоне» и кофе на вынос «как в Нью-Йорке». Фактически речь идет о большой урбанистической франшизе. Сработало в Торонто, сработает и в Москве.
Штука в том, что мы занимаемся копированием внешних элементов, тогда как жители городов-доноров и приезжающие туда туристы любят эти места за что-то такое, что нельзя просто взять и перенести на чужую почву. Обычно это «что-то» живет в воздухе, в людях, в стенах. Дух, что ли. На рубеже XIX–XX веков американские мультимиллионеры покупали в Шотландии древние замки, разбирали их по кирпичику, пароходом доставляли в Штаты и собирали там заново. Такие здания можно увидеть и сейчас. Но никто больше не воспринимает их как шотландские замки.
Логика копирования, может быть, и хороша, когда мы говорим о приведении города в порядок. Не до свершений, когда у нас трубы текут и асфальт проваливается. Но, существуя в этой логике, Гагарина в космос никогда не отправишь. Ни сегодня, ни послезавтра.
Значит ли это, что городу не нужны велопрокат, парки и кофе? Конечно, нет. Нужны. Хочу ли я сказать, что, поставив великую цель, горожане обязаны наплевать на свои права и достоинство и умереть на очередной стройке века? Жертвовать собой, чтобы показать гостям столицы сияющий град. Тоже нет. Город становится Городом, когда в нем хорошо и своим, и чужим.
Просто хочется, чтобы люди, которые искренне (надеюсь) планируют руководить Москвой в ближайшие годы, объяснили мне, избирателю, почему после их отставки жители города уверенно скажут: «Я живу в лучшем городе мира».