Генералы песчаных карьер

Долго и безуспешно пытался я постичь смысл профессии журналиста, которой занимаюсь с детства. Но на моих глазах появились и успешно развиваются десятки еще более бессмысленных профессий. Это когда в названии профессии три или четыре умных слова, но каждое из них никак не объясняет, чем же занимается ее счастливый обладатель. Что в общем-то неудивительно: мы живем в эпоху полной подмены содержания контентом.

На днях в мою рабочую электронную почту пришло очередное резюме. К великому счастью я не должен по работе никого нанимать или увольнять, а потому смотрю на эти резюме исключительно с естествоиспытательских позиций.

22-летняя девушка описывает сухим языком корпоративной культуры свой уже весьма богатый трудовой путь. Под каждым местом работы — краткий перечень навыков, которые там были приобретены. Вот один из пунктов: «редактирование внедренных решений». Кто же обладает способностями и, главное, полномочиями редактировать внедренные решения? Я-то думал, что, наверное, Господь Бог — на него большинство из нас обычно и списывает такую редактуру. Оказывается, нет, это всего лишь PR-менеджер. Именно «PR», а не «пиар»: так солиднее, наверно.

А потом люди, достигшие вершин в этой гонке бессмысленных профессий, учат тех, кто только в самом начале пути. И получается образчик чистой красоты, который мне удалось обнаружить на просторах всемирной паутины: «директор по консалтингу в сфере управления человеческим капиталом рекрутингового агентства рассказывает о Career transition и аутплейсменте». Увидел и сразу вспомнил Зощенко: «Ну что кворум? Да вот, подобрался». Постпродакшн и аутплейсмент триумфально шагают по России, где и дорог-то нормальных, и теплотрасс, и жилого фонда по-прежнему практически нет. Где производятся нефть, газ, директивы и презентации.

Без Career transition теперь, разумеется, никуда. Кому этот самый «транзишн» удался, тот благополучно сваливает из нашего отечества или сидит на финансовых потоках, ничего осмысленного, кроме нескончаемого пилежа денег, не производя. Компании теперь не работают — они «позиционируются». (По моему глубокому убеждению, этот глагол имеет право на жизнь исключительно в «Камасутре».)

С тех пор как человечество перестало жить охотой, собирательством и земледелием, наши профессии неуклонно развиваются по пути размывания их четкого смысла. С одной стороны, это несомненный показатель прогресса. Все-таки не всему «племени» надо заниматься делом, связанным с буквальным непосредственным выживанием. Многие могут подумать и о высоком. Но есть и другая сторона такого прогресса. За редким исключением мы больше не занимаемся понятным делом. Мы не работаем, а «делаем карьеру».

В советские времена шутка «мы делаем вид, что работаем, а государство делает вид, что платит» честно описывала жизнь десятков тысяч учреждений. Но там работа многих людей обессмысливалась идеологическими и экономическими барьерами: государство считало безработных тунеядцами и генерировало миллионы фиктивных по сути рабочих мест. Либо чтобы создать видимость полной занятости людей, либо для обеспечения пропагандистского прикрытия режима.

Сейчас вроде бы получение прибыли и производство понятного осязаемого продукта должно быть главным основанием для существования любой профессии. Но миллиард голодающих на планете и еще минимум три миллиарда бедняков нас не останавливают. Цивилизация впаривания контента берет свое. И заумные слова становятся лишь фиговым листком для прикрытия сотен бессмысленных профессий.