Фабрис Муамба начал есть и самостоятельно встал с кровати. Для 23-летнего полузащитника «Болтона», потерявшего сознание прямо на поле во время матча Кубка Англии с «Тоттенхэмом» вследствие инфаркта, пережившего 78-минутную остановку сердца, возможность есть и подняться с кровати становится величайшим достижением футбольной карьеры. Англия следит за сводками о состоянии его здоровья, как в России следили за сводками о состоянии здоровья Ленина в последние полтора года его жизни. Вигору Боволенте повезло меньше. Не дожив недели до 38-летия, знаменитый итальянский волейболист, один из игроков той скуадры адзурры, что была лидером мирового волейбола в начале и середине 90-х, тоже перенес инфаркт время матча своего клуба «Форли» в третьем дивизионе чемпионата Италии, но скончался в больнице, не приходя в сознание. У Муамбы проблем с сердцем доселе не наблюдалось. Боволента даже лечился в кардиологической клинике, но все равно продолжал карьеру игрока — надо было кормить семью с четырьмя детьми, а другого эффективного способа заработка он, видимо, найти не мог.
Сам по себе спорт высоких достижений, даже при условии абсолютно здорового образа жизни атлетов, никоим образом не гарантирует человеку богатырского здоровья. Конечно, есть всемирно известные случаи, когда выдающиеся атлеты заболевают тяжелыми и даже смертельными болезнями, но преодолевают их и даже продолжают карьеру. История Лэнса Армстронга, ставшего величайшим велогонщиком на шоссе уже после победы над раком, в этом отношении особенно показательна, но не уникальна. На наших глазах только что возобновила карьеру после лечения онкологического заболевания российская теннисистка Алиса Клейбанова (дай бог ей в первую очередь здоровья, а уж потом теннисных успехов). То же самое сделал французский защитник «Барселоны» Эрик Абидаль, но у него случился рецидив, и теперь ему придется пересаживать донорскую печень. Есть и откровенно опасные для здоровья виды спорта — те же велогонки на шоссе благодаря допингу или профессиональный бокс, где смерть от травм, полученных на ринге, стала обыденностью.
Большой спорт вообще давно уже стал испытательным полигоном медицины. Причем это касается не только средств стимулирования активности или восстановления сил спортсменов, но и методик наблюдения за их здоровьем. Конечно, какими бы совершенными ни были средства диагностики, многое зависит от качества самих врачей. Есть уникальный пример знаменитого французского защитника Лилиана Тюрама, у которого обнаружили смертельно опасную и несовместимую с игрой в футбол на профессиональном уровне врожденную болезнь сердца в 38 лет, когда он на закате футбольной карьеры переходил из «Барселоны» в «Пари Сен-Жермен». Причем сделали это обычные клубные врачи «ПСЖ». Сам Тюрам отыграл с этой болезнью почти 20 лет, успел стать чемпионом мира и Европы. Причем от похожей болезни скончался его младший брат, то есть ее вероятность у Тюрама была вполне велика.
Конечно, люди во все времена любили кровавые спортивные зрелища — от сражений гладиаторов до корриды и боев без правил. Но вряд ли публика получает удовольствие, когда прямо во время матча падает замертво футболист или волейболист. Это всегда повергает в шок и в силу публичности спортсменов, и потому, что такие смерти с предельной физиологической наглядностью, обостренной эффектом неожиданности, показывают каждому из нас хрупкость нашей собственной жизни. К тому же опасная болезнь или смерть действующего атлета — это всегда болезнь или смерть молодого человека. А мы так устроены, что внезапная гибель молодых людей действует на нас сильнее, чем естественный уход стариков после долгого недуга.
После каждого случая, вроде инфарктов Фабриса Муамбы или Вигора Боволенты, находятся люди, которые начинают искать в трагедиях присутствие допинга или другие «объясняющие» обстоятельства (когда мы находим объяснение вопиющему, нам психологически становится немного легче). Но логика поиска таких обстоятельств там, где их нет, ущербна, как и обратная ей логика признания неизбежности жертв, которые приносит человечество на алтарь собственного тщеславия. Ведь большой спорт, при всей нашей и моей лично любви к нему, конечно же форма противостояния человека своим ограниченным возможностям и несомненная ярмарка тщеславия. Опять же есть определенный цинизм в том, что смерть спортсмена в Великобритании или Италии вызывает куда больший мировой резонанс, чем, например, в странах Африки.
В каждом подобном случае надо разбираться отдельно и по возможности принимать общепонятные меры для уменьшения количества таких трагедий. Спортивная медицина должна развиваться как минимум не медленнее, чем спортивные технологии и сам спорт. Не говоря уж об улучшении стандартов обеспечения медицинского сопровождения конкретных соревнований. Случай с гибелью в подмосковном Чехове восходящей звезды российского хоккея Алексея Черепанова стал хрестоматийным. Мало того что он играл с миокардиопатией (гипертрофированной сердечной мышцей), так еще и во Дворце спорта во время матча не оказалось элементарных средств реанимации. Изменилось лишь что-нибудь с тех пор в нашем хоккее? Боюсь, до следующей трагедии мы об этом не узнаем.