Московский парадокс: стремление москвичей жить как в Нью-Йорке, Париже и любом другом крупном мегаполисе упирается в нежелание понять и принять людей других национальностей. Мы отыскали женщин из разных стран, для которых Москва стала новым домом, и которые родили здесь детей. Фактически, это новые маленькие москвичи, которые будут жить в этом городе, и с интересами которых мы должны считаться.
«Дети учат русский язык по «Лунтикам»
Фарида Абдул Сами, 30 лет и ее сын Файсал Сарвари, 3,5 года
Страна: Афганистан
Я родилась в Кабуле. Когда была совсем маленькой, к моему отцу пришел взрослый мужчина и сказал, что хочет на мне жениться. Отец согласился, но попросил подождать, когда я вырасту. А потом моя семья узнала, что жених – настоящий моджахед. Папа испугался за меня, и передумал выдавать замуж. Тогда этот мужчина убил отца.
Тогда мой дядя решил увезти меня из страны. Так я попала в Москву. У дяди там была семья, несколько детей. Мы стали жить все вместе в однокомнатной квартире в Новогиреево. Я была и нянькой, и прислугой. Спала на кухне. А потом они все эмигрировали в Америку, а меня выдали замуж за друга семьи.
О жизни в Москве
Город у вас очень дорогой. Мы очень бедная семья – я домохозяйка, муж – грузчик. А детей – трое. Нам удается снимать квартиру только потому, что ее хозяева – немолодая супружеская пара - нам сочувствуют. Денег берут мало, да еще постоянно приносят одежду, игрушки, еду. Я каждый раз хозяйке говорю: не будь тебя, я бы не знала, как и жила тут.
Я мусульманка, но в платке не хожу. Это опасно. Могут ударить, за волосы схватить. Да и дочку из школы постоянно забираю, не нужно, чтобы пальцем показывали. Муж даже не ругает за то, что я без платка.
О депортации
Нам с мужем не дают российское гражданство. Постоянно подаем заявление, но ФМС вновь и вновь отказывает. Из-за этого мои дети тоже считаются иностранцами. Я с трудом устроила их в детский сад и школу. Из-за того, что у нас нет документов, я не могу устроиться на официальную работу. Меня даже в Ашан уборщицей не взяли.
Каждый раз ФМС нам обещают: мы вас депортируем. А как мы уедем? Куда? Если я вернусь в Кабул, меня и мою семью убьет мужчина, который хотел на мне жениться. Я знаю, что он еще жив. Да и Кабул я совсем не помню, не знаю, осталось ли у меня там что-то.
До переезда в Москву муж работал шофером. Нам все советовали: в России говорите, что вы – афганские ветераны. А мы решили не врать, сказать правду. В общем, сами виноваты.
О трудностях
Моего мужа нередко избивают, когда он возвращается домой. Не потому, что хотят у него отнять деньги. У него их обычно нет. А просто, чтобы покалечить.
С детьми тоже не все гладко. Старшая дочь ходит в первый класс. Так дети с ней совсем не разговаривают или подшучивают над ней. А она у меня общительная очень. Плачет постоянно. Учительница меня просит ее успокаивать, мол, зачем зря слезы лить. Не понимает она, что ли.
О языке
С детьми я говорю на афганском и русском языке. Я понимаю, что детям обязательно нужно знать язык, чтобы остаться в Москве. Мой второй сын очень часто смотрит «Лунтиков» по телевизору, и по-русски говорит даже лучше меня.
«Мы с детьми полюбили масленицу и Пасху»
Тху Ву, 32 года и ее дочь Линь Нгуен, 4 года и сын Шон Нгуен, 2 года
Страна: Вьетнам
Мы с мужем приехали в Москву в 2005 году, его взяли на работу на должность коммерческого представителя вьетнамской фирмы в России. Потом сама устроилась на работу бухгалтером в его же компании, работаем вместе. В 2008 году родилась Линь, потом Шон. Я практически не сидела в декрете, наняли помощницу по дому.
О Москве
Я люблю Москву и хочу, чтобы мои дети здесь учились. Сейчас Линь уже ходит в обычный русский детский садик. Потом пойдет, я надеюсь, в простую школу.
Дети пока плохо русский знают, но ничего, выучат.
Мне нравится климат и то, что в городе много достопримечательностей. Я люблю гулять по ВВЦ, в Парке Горького и Сокольниках.
О традициях
После переезда в Москву мы стараемся поддерживать в семье буддистские традиции воспитания. Отмечаем праздники, готовим еду. Но после того, как Линь пошла в детский сад, мы стали отмечать и некоторые русские праздники. Мы полюбили масленицу, Пасху. Мы стараемся, чтобы дети одинаково общались и с вьетнамской диаспорой, и с русской.
О национализме
Национализм везде есть, мне кажется. В Москве надо мной иногда смеялись, иногда я слышала оскорбления в свой адрес. Но это нормально, так в основном молодежь поступает. А вот взрослые люди наоборот помогают: если я с ребенком, то уступают место в транспорте.
О будущем
Уедем ли мы во Вьетнам? Сложно сказать. Спросим детей обязательно. Если они захотят, то да. Линь и Шон уже были один раз во Вьетнаме, им очень понравилось. Наверное, потому, что мы с мужем там не ходили на работу и все время проводили с ними. Вьетнам для них стал синонимом слова «каникулы».
Я бы хотела, чтобы Шон, когда вырос, стал врачом, а девочка выбрала международную дипломатическую сферу. Во Вьетнаме все родственники так или иначе очень рано начинают думать, кем станут их дети.
«Священник удивился, когда я пришла крестить дочку»
Мари Нжипуакую, 28 лет и ее дочь Дэниз Монтейро, 1 год
Страна: Камерун
О себе
Я родилась в Ленинграде, папа у меня из Камеруна, мама – русская. Когда мне было полтора года, всей семьей уехали из России к отцу на родину. В 10 лет вернулась обратно в Россию, чтобы ходить в русскую школу и подготовиться к поступлению в университет. Сейчас мои родители снова в Камеруне. А я учусь в аспирантуре РУДН на политолога. С отцом Дэниз познакомилась там же. Он из Гвинеи – Бисау. Дочку рожала в хорошей больнице, кардиологической, потому что у меня проблемы с давлением были. Медсестры и соседки по палате в роддоме ко мне хорошо относились, даже фамилию выучили и без ошибки произносили.
О национализме в городе
Какие-то проявления национализма в Москве, конечно, есть. Но у меня нет времени обращать внимание на безграмотных и невоспитанных людей!
Люди-интеллигенты никогда себе такого не позволят. Но всякое, бывает, разумеется. Как-то в супермаркете русский мальчик подошел к Дэниз и кричит маме, пальцем показывая: «Смотри, смотри, черная девочка!» Мама мальчика хмыкнула и пошла дальше, не стала ребенку ничего объяснять. А мне кажется, что важно рассказывать, что люди разные бывают. Я ему так и сказала: «Да, она черная, а ты белый. И это - нормально». Бывает, что и агрессию показывают. Уступила в метро место пожилой женщине, а та в ответ: «Я что, тебя просила!». Не хотела на место черной садиться.
А иногда просто с любопытством поглядывают, без злобы. Недавно я крестила Дэниз в православной церкви, на Новослободской. Священник удивлялся. Хотя у меня семья христианская: я и мама православные, а папа – протестант.
О Москве и Камеруне
Я люблю Камерун, но чувствую, что совершенно обрусела. Мне близка Москва, ее культура. Я очень люблю русскую еду: пельмени, торты, пирожные… В Африке такого мало. Зато в Москве одна папайя стоит столько же, сколько в Африке – мешок. Как ни странно, мне больше нравится жить тут зимой. Я очень легко переношу холод, и дочка такая же. А вот летом в городе очень плохо, лучше домой, в Африку уехать.
В Москве многие мамы не любят гулять с детьми, потому что город большой, шумный. А я считаю, что нужно ребенка везде с собой брать, знакомить его с новыми людьми. В моем окружении много национальностей (русские-цыгане-евреи-армяне-африканцы-азиаты-восточные люди), и дочку не ограничиваю в общении ни с кем! Она с детства должна видеть красоту - а Москва очень красивый город -, доброту и светлость от людей. У злых людей нет времени общаться.
«Я мало что знаю про национализм»
Прианка Сах, 27 лет, и ее сын Чаркеш Сах, 2 месяца
Страна: Индия
В Москву я приехала вслед за мужем в 2008 году. Он тоже из Индии, но живет в России с 1993 года, в основном работал поваром в ресторанах индийской кухни. Я тоже повар, помогала ему поначалу, но теперь готовлю только дома – много времени уходит на ребенка. Чаркеш родился в московском роддоме, хотя изначально меня привезли в больницу в Одинцово, где мы тогда жили. Но медбрат, который нас встречал, был абсолютно пьяный. Муж испугался за меня, взял машину, и быстро повез меня в московскую больницу. Там врачи хорошие, только я очень испугалась, когда мне стали делать кесарево. Мужа в больницу не пускали, так что никто мне не переводил слова врачей. Просто я совсем не говорю ни по-русски, ни по-английски.
Я мало что знаю про национализм, если честно. Меня никто не обижает, потому что я редко бываю в Москве. У вас город большой, одна я никогда и никуда не езжу. Даже в поликлинику рядом с домом хожу только с мужем. Одной опасно и тяжело. Мой муж Джай рассказывал, что когда только начал жить в столице, его избили какие-то парни. Два месяца в больнице лежал. Но Джай считает, что это не люди виноваты, а государство, в котором они такими становятся.
Сейчас мы живем на территории новой Москвы, у нас свой дом. Поэтому гулять с ребенком я хожу во двор, с другими мамами пока не общалась. Подруги все разъехались. Я скоро тоже поеду в Индию на каникулы – это будет первая поездка Чаркеша на родину.
«Про «понаехавших» чаще всего говорят те, кто сами только недавно в Москве»
Гаяне Ароян, 45 лет, и ее дочь Марьяна, 5 лет
Страна: Армения
В Москву я переехала в 1995 году, к мужу. Сама я окончила политехнический университет в Ереване, инженер по образованию. После учебы пошла работать на телевидение, правда – недолго. Началась семейная жизнь, не до этого. У меня сейчас трое детей. Российского гражданства у меня пока нет. Вот-вот должна получить, так что совсем как дома буду.
О детях
У меня трое детей. Все родились в Москве. Старшая дочь учится в Гнесинке, играет на скрипке. Средний сын ходит в музыкальную школу. Не Мацуев, конечно, но тоже молодец. Младшая, Марьяна, сейчас ходит в детский садик.
О жизни в Москве
Не могу сказать, что мне тут тяжело. Разве что мы часто за эти годы меняли съемные квартиры. В какой-то момент мы купили настоящее пианино, а потом, когда снова переезжали, не смогли его перевезти – так дорого это стоило.
Я очень люблю места в Москве, которые связаны с музыкой. Я сама училась в детстве играть на фортепьяно. Теперь хожу с детьми в Дом музыки, консерваторию. Еще мне нравится площадь Киевского вокзала и набережная рядом. Ночью там особенно красиво.
О национализме
Конечно, в Москве он есть. Но мою семью он не затрагивает, слава богу. Только один раз, у сына на родительском собрании какой-то мужчина заметил: «Вот, приехали тут, в Москву, дома что ли не могли остаться. Учатся с нашими детьми тут всякие». Правда, учительница ему ответила, что ей все равно, с какими детьми работать, главное, что воспитанные и успеваемость хорошая.
Я заметила, что про «понаехавших» чаще всего говорят те, кто сами только недавно в Москве. А коренные москвичи, как я вижу, достаточно толерантны.
«Москвич – любой, кто уважает свой город и его жителей»
Камила Назарова, 27 лет и ее сын Лев, 1,5 года
Страна: Узбекистан
Я приехала в Россию в 2003 году к брату, который устроился на работу в стоматологии в Подмосковье. В Узбекистане жить не хотелось, говорить и учиться на узбекском языке – тоже. В Узбекистане я закончила музыкальное училище по классу академического вокала и поступила в Ташкентскую консерваторию, но учиться не стала и уехала. Пробовала поступить в Гнесинку – не получилось. Работала в рекламном агентстве, занималась веб-проектами.
Последнее место моей работы — магазин «Кузнецкий Мост 20», оттуда ушла в декрет.
О национализме
Моя мама русская, а папа узбек. Поэтому я не выгляжу как узбечка. С национализмом у меня нет проблем. И у ребенка не будет, надеюсь.
О Москве
Город я люблю и не люблю одновременно. Любимые места: Крымский мост, Пушкинский мост, Парк Горького. Летом хожу гулять в Тропаревский парк, рядом с которым живу.
В Москве мне не тяжело, наверное, потому что здесь у меня появилось много друзей, знакомых, бывших и настоящих коллег. Сестра тоже переехала в Москву.
О москвичах
На мой взгляд, москвичом может себя называть тот, кто в первую очередь уважает свой город и остальных его жителей. Кто не бросает окурки на тротуаре, не распивает пиво на детских площадках. Я не могу до конца ответить для себя на вопрос, стала я уже москвичкой или нет.