Председатель 4-го судейского состава по уголовным делам второй инстанции Мосгорсуда судья Андрей Зубарев в 2008 году вел один из самых громких процессов по делу «ореховских». Тогда на скамье подсудимых был знаменитый киллер Леша-солдат (Алексей Шерстобитов). Судья рассказал «МН» об особенностях того процесса.
— Вы вели сложный судебный процесс по делу Шерстобитова. Что это за люди — «ореховские», как они стали бандитами?
— Шерстобитову, Погорелову и Вилкову был предъявлен большой объем обвинения. И это только часть преступлений, совершенных «ореховской» группировкой. Они сами очень хорошо рассказывали, как попадали в группировки. Тот же Шерстобитов — офицер, орденоносец! У него ведь орден Мужества. На суде он объяснял, что после армии размышлял, чем бы заняться. Через год попал в банду. А вспомните о кингисеппской ОПГ? Там было много морских офицеров. В 90-х начался развал армии, началась конверсия военного производства. Куда деваться бывшим военнослужащим? Они шли в спортзалы, а там и знакомились, на фоне увлечения спортом, с бандитами. Их привлекали, говорили, что создается ЧОП, предлагали работу. Шерстобитов объяснял: у меня семья, надо было всех кормить. Ну а потом понятная история: всех их силой удерживали в банде. Шерстобитов тоже рассказывал, как по заданию банды закопал в указанном месте в лесу сумку с оружием, а потом она оттуда пропала. Ему заявили — или возвращай оружие, или деньги, или «отрабатывай». Вот и начал «отрабатывать». Я думаю, что это был его сознательный выбор. Просто потом не хватило сил выйти из банды. Его «коллега» по «ореховской» ОПГ, Александр Погорелов — офицер Генштаба, специалист по радиотехнике, — рассказывал, что, уйдя со службы, работал в казино в охране. Подходили люди, предлагали поработать — вести прослушку, заниматься техническим шпионажем. И только потом он якобы узнал, что это банда. Его, кстати, даже посылали в Грецию «слушать» Солоника. Другие «ореховские», выступавшие на процессе в качестве свидетелей, рассказывали, что за попытки выйти из банды людей просто убивали. Один такой признался, что три раза пытался «завязать» — и три раза его пытались убить. Повезло, выжил, хоть и сидит теперь.
— Что отличает этих бандитов от других преступников?
— Прежде всего, они работали в ОПГ. Это организация, где есть руководители, члены, роли, арсенал, схемы работы. Понятно, что они не совершали обычные бытовые убийства. Иногда кажется, что они не задумывались, что совершают преступления. Просто так жили. «Я никого не собирался убивать, просто воспринимал эту работу как дополнительный заработок», — так на суде объяснял Вилков, третий подсудимый. Он тоже занимался «прослушкой». Кроме того, часто это люди с определенным складом психики. Например, лидеры ОПГ заводили очень жестокие правила. Не поднес чемодан — убит. Щелкнул за столом пробкой и случайно попал в руководителя группировки — убит. Эти случаи, например, при Гусятинском были, одном из лидеров «ореховских». Своеобразный кураж.
— Сложно было вести такой процесс?
— В таких бандах всегда было много членов, до 150 человек. Большое количество участников процесса — это всегда сложно. Кроме того, конечно, многоэпизодность и большой объем дела. И при этом — небогатая доказательная база. Ведь в таких делах не так много показаний, и следов через столько лет остается мало. Вообще раскрыть заказное убийство очень сложно. Приговоры строились в основном на базе показаний свидетелей, бывших членов банды.
— Что вы думаете о наказании за подобные преступления? Нужно ли его ужесточать?
— Мое личное мнение — вполне достаточно пожизненного заключения. Смертную казнь Россия сейчас не использует. Кроме того, это неэффективно. В послевоенное время в стране плодились банды, разные «Черные кошки», и приговоры часто приводили в исполнение, так сказать, на месте. Но результатов это не приносило — бандиты все равно зверствовали.
— Можем ли мы снова оказаться в той России, которая была 20 лет назад, или нынешний преступный мир уже другой?
— Нельзя дважды войти в одну и ту же воду. В те годы мы уже не вернемся. Сегодня просто нет почвы для создания таких ОПГ. Ведь тогда шел активный передел собственности — банды делили рынки, банки. Это проходило на фоне развала СССР. Сейчас все немного устаканилось. И преступность сейчас другая. Много латентной преступности. Много дел в сфере экономики. Кроме того, в крупных городах сейчас процветает преступность мигрантов, очень много таких дел. И никуда, конечно, не денется преступность с кухонь и подъездов. Алкоголизм, отсутствие работы — все это продолжает толкать людей на преступления.