Нехорошее с квартирой

Новость об отказе в продлении контракта директору московского Музея Булгакова Инне Мишиной на этой неделе вышла за пределы дома на Большой Садовой, 10, и стала предметом обсуждения не только в социальных сетях, но и в музейном сообществе. Департамент культуры Москвы, отказавшийся продлевать контракт госпожи Мишиной, говорит об отсутствии «общего и целостного видения программы музея» и готовится объявить конкурс на концепцию его развития. Представители музейного сообщества не исключают, что в директорском кресле одной из самых привлекательных туристических площадок Москвы вскоре может оказаться человек из ведомства Сергея Капкова. В департаменте культуры подобные домыслы называют слухами. Проблема, однако, не в персоналиях — музейщики и чиновники по-разному видят предназначение этого культурного объекта.

Государственный музей Михаила Булгакова в квартире №50 дома по Большой Садовой, 10, — самый молодой из писательских музеев Москвы. Официальное открытие музея состоялось ровно пять лет назад, в мае 2007 года, в должности директора тогда же была утверждена Инна Мишина. Открытию музея предшествовала 17-летняя работа Фонда имени Булгакова, созданного по инициативе литературоведа и общественного деятеля Мариэтты Чудаковой. В 1994 году фонд решил главный квартирный вопрос будущего музея — добился, чтобы из квартиры №50 был выселен отдел проектного института «Гипротехмонтаж», прописавшийся в булгаковском доме с 1970-х.

В течение следующих тринадцати лет, оставаясь общественной организацией, фонд приобретал рукописи Булгакова, документы и фотографии, имеющие отношение к его жизни, мебель 1920–1930-х годов (подлинная мебель из дома на Большой Садовой, где писатель жил в 1921–1924 годах, увы, практически не сохранилась). Параллельно с подготовкой и запуском основной экспозиции в музее заработала театральная программа, появились выставочные проекты, возникла площадка для встреч ученых, занимающихся Булгаковым и его эпохой, приступил к работе семинар «Новая Москва».

За словами об отсутствии «общего и целостного видения программы музея» стоят неблагоприятные временные обстоятельства, считает и.о. директора Валентина Дименко. Концепция развития музея, принятая его попечительским советом в 2009 году, не была утверждена городским департаментом культуры по финансовым причинам — в посткризисном году у Москвы не нашлось полутора миллионов рублей, чтобы оплатить труд художника, дизайнера по свету и приобрести необходимые для воплощения экспозиционных замыслов материалы. За прошедшие три года часть этих замыслов реализована. Так, в феврале 2012-го музею удалось наконец открыть мемориальный кабинет писателя (центральное место в этой комнате занял подлинный булгаковский письменный стол). Для музея, главный герой которого так ценил нормальный человеческий быт, обустройство булгаковского кабинета — вероятно, серьезное достижение. Однако не о таком видении развития музея говорят в московском департаменте культуры.

«Посетитель сейчас очень требовательный. Приходя в музей, он изначально настроен на то, чтобы купить сувенир и услышать от экскурсовода интересную историю», — объяснили «МН» в столичном департаменте культуры. Именно поэтому в государственной программе развития московских музеев на 2012–2016 годы среди приоритетных направлений значатся увеличение числа посетителей, расширение ассортимента музейных услуг и повышение качества этих услуг. В понимании первоочередных задач музея с государственными чиновниками расходятся в Музее Булгакова: смысл своей работы музейные сотрудники видят прежде всего в собирании, изучении и введении в научный оборот документов, связанных с жизнью писателя и людей из его окружения. «У организации культурно-досугового плана совершенно другие задачи. Поскольку мы являемся государственной организацией, важно, чтобы по итогам конкурса победила концепция именно музейного развития», — подчеркнула в разговоре с «МН» главный хранитель музея Елена Алехина.

Культурно развлечься под сенью булгаковского имени в Москве есть где: в том же историческом здании на Большой Садовой, 10, с 2004 года действует негосударственный центр «Булгаковский дом», тоже предоставляющий экскурсионные услуги, устраивающий выставки и концерты. Существование двух булгаковских музеев под одним адресом — само по себе нонсенс, что же до неутихающих коммунальных дрязг между ними — за эту неприглядную страницу московской музейной истории несут ответственность все стороны конфликта. Прежде всего, разумеется, государство, только на пятом году существования музея обратившее внимание на очевидное ущемление прав своего — государственного — детища. Дело в том, что попечитель негосударственного центра «Булгаковский дом» Николай Голубев является одновременно и главой ТСЖ на Большой Садовой, 10. Именно господин Голубев, считает Мариэтта Чудакова, выиграет в результате кадровых пертурбаций в Музее Булгакова. «Нехорошую квартиру поглотит день и ночь на нее зарящийся владелец Булгаковского центра», — уверена она.

Конкурс на лучшую концепцию развития музея — новая практика в жизни московских музеев, причем не только литературных. Саму идею открытой конкурентной борьбы никто в музейном сообществе, понятно, не оспаривает. Расхождения начинаются там, где заходит речь о критериях оценки будущих конкурсных работ. Директор Дома-музея Марины Цветаевой Эсфирь Красовская уверена, что право давать оценку музейной концепции есть только у специалистов по творчеству того или иного писателя. Валентина Дименко хотела бы, чтобы в жюри будущего конкурса на паритетных началах вошли булгаковеды и специалисты по организации музейного дела (лучшими в этой области сотрудники Музея Булгакова считают коллег из Государственного литературного музея). В департаменте культуры настаивают на том, чтобы концепции, представленные на конкурс, оценивали «люди медийные», которые «понимают, что людям реально интере сно». Официально объявить условия конкурса ведомство Сергея Капкова намерено 15 июня, музейные проекты будут приниматься до 15 октября.

Приглашение участвовать в конкурсном жюри пока не получили ни ведущие отечественные специалисты по Булгакову Мариэтта Чудакова и Евгений Яблоков, ни их зарубежные коллеги, ни члены попечительского совета Музея Булгакова (Олег Табаков, Анатолий Смелянский, Евгений Бунимович, Николай Сванидзе, тоже входящие в попечительский совет, пока ждут ответа на посланный в департамент культуры Москвы запрос о ситуации вокруг музея). По информации «МН», приглашение участвовать в работе жюри на сегодняшний день есть только у журналиста и медиаменеджера Юрия Сапрыкина.

Будет ли участвовать в конкурсе Инна Мишина — до 15 июня вопрос открытый. В департаменте культуры Москвы «МН» заверили, что экс-директору готовы предложить место президента музея. Сама Инна Мишина утверждает, что подобных предложений не получала, а новости из департамента, одним росчерком пера решившего ее судьбу, доходят до нее исключительно через журналистов. С тем, что профессиональное музейное сообщество сегодня не может защитить коллегу, согласна председатель совета директоров музеев Москвы, генеральный директор музейного объединения «Музей Москвы» Галина Ведерникова: «Каждый музей сегодня выживает сам. Объединяться в борьбе за коллегу, может быть, и нужно, но у нас это пока не получается».

Солидарны сотрудники нескольких музейных площадок столицы на сегодняшний день в том, что первый в истории города конкурс на музейную концепцию не должен стать формальностью. Опасения, что он будет проведен в интересах кого-то из сотрудников департамента культуры, составляющих, заказывающих и обосновывающих условия конкурса, уже звучат. Впрочем, в департаменте культуры Москвы утверждают, что подобные опасения всего лишь слухи, а сами сотрудники ведомства «управленческими вещами» интересуются больше, чем музейными вакансиями.

Есть, однако, проблема, даже более серьезная, чем будущий конкурс и его итоги. Со стороны государственных чиновников разговор о завтрашнем дне Музея Булгакова пока ведется на уровне фраз о том, что «нам нужна интерактивность, «нужна новая культура музеев» и «музей не какая-то пыльная история про мемориальный стол писателя». Судя по ситуации, у экспертного сообщества, как и у профессионалов музейного дела, нет механизмов, позволяющих воспрепятствовать превращению государственного музея в досугово-развлекательную площадку. Изменить подход к делу, тот самый, который всегда «в головах», кажется, намного сложнее, чем восстановить любимые всеми граффити на лестнице к квартире №50. На этой неделе граффити, кстати, снова замазали — тем, кто может и должен защитить московский дом Булгакова, пока не до него.