Только что в Касселе на крупнейшем в мире фестивале современного искусства Документа-13, художник представлял одноименный спектаклю выставочный проект, где в круговой видеоинсталляции и множестве удивительных механизмов шла речь о нынешнем изменении представлении о времени — отказе от последовательного времени-длительности Ньютона и причудах эйнштейновской относительности. В спектакле есть все эти видео, где сам Кентридж бесконечно идет и идет по страницам собственного блокнота с черновиками, перешагивая через стул, или скачет анимированная фигурка в костюме с рисунком в духе русского конструктивизма (йоханссбургский художник любит русский авангард, пару лет назад он в том же духе ставил в Метрополитен-опере оперу Шостаковича «Нос»). Но на сцене авиньонского оперного театра размышления Кентриджа, хоть и продолжают напоминать иронический интеллектуальный перформанс, расцветают пышным театральным цветом.
Спектакль южноафриканского классика строится, как череда эпизодов, и в первом из них Кентридж, как всегда одетый в белую рубашку и черные брюки, выходит перед зрителями, чтобы рассказать о своих детских воспоминаниях. Как ему отец читал миф о Персее и о том, как поражен был маленький Уильям, что дед героя, который всю жизнь пытался не дать сбыться пророчеству о том, что Персей его убьет, был все же случайно убит внуком, метавшем тяжелые диски на спортивных состязаниях. И как мучил ребенка вопрос: что было бы, если бы старый король не пришел посмотреть на выросшего внука или сел в другое место? Вот это детское изумление и желание переиграть историю обратно (знаменитое «Не пиф, не паф!») стало движущим мотивом спектакля, где, рассуждая о всяких других серьезных предметах, и борясь с хаосом жизни, Кентридж всеми возможными способами пытается повернуть время вспять.
Южноафриканские музыканты, певцы и танцоры включаются в действие, прерывая рассуждения музыкальными исследованиями той же темы, стучат на видео гиганские метрономы, музыка звучит «туда» и «обратно», не только прокрученная задом наперед звукозаписывающей техникой, но и парадоксальным образом вживую сыгранная и спетая наоборот. Основная метафора спектакля — рупор, с жестяными рупорами ходят певцы, диковинный механический аппарат с рупором крутит за ручку сам Кентридж, и так и ждешь, что, как в мультфильме, слова, извергнутые из раструба, зримо будут втекать в него обратно. А в это время на видео появляются те же актеры, что играют и поют на сцене, там на экране они разыгрывают в стиле старых трюковых фильмов Мельеса сюжет об адюльтере, где черную красотку муж застукал с любовником, а потом — не пиф, не паф! - история возвращается обратно и молодая женщина так и остается ни в чем не повинной любящей женой, провожающей мужа на работу. Хотя бы на экране хаос побежден.
Выставка Da Capo, которая проходила в старинной часовне Чуда работала все с той же категорией времени, текущем в любую сторону. Тут в церковных нишах крутили три музыкальных видео, рассматривающих три разных способа, которым изображение может быть разбито на части и вновь сложено в целое. Первое - «Возврат», вращало перед нами удивительные металлические скульптуры Кентриджа, раскладывающие его небрежную угольную графику в трехмерном пространстве. Непонятная путаница проволочных линий в одном из ракурсов волшебным образом складывалась в узнаваемое изображение, фигуру или портрет. В зале стояла один такой неопознаваемый скульптурный объект, но под лучом бьющего в нужную точку прожектора, тень от него на стене рисовала аквариум с рыбой. Во втором видео, названном «Дыхание», Кентридж уже представал, как аниматор. Но это была не его знаменитая угольная «анимация каменного века», которую он обычно снимает, как в технике «ожившей живописи», стирая и дорисовывая под камерой рисунок, оставляющий брутальный след от прошлого. Нет, теперь Кентридж по-своему модифицирует технику сыпучей анимации, но использует не ровный мелкий порошок, а что-то, похожее на пепел, с фрагментами разного размера. Мы видим, как от дуновения ветра кусочки пепла взлетают и тут же снова ложатся на бумагу, складываясь в новый, очень выразительный рисунок. Третье видео - «Растворение» - уже рассыпало видеоизображение в отражениях и отблесках воды, которая, успокаиваясь, давало увидеть его целиком.
Уильям Кентридж, знаменитый, в первую очередь, как политический художник, борец с апартеидом, казалось бы на этот раз ушел от своих излюбленных тем в отвлеченные философские дали. Но на деле его размышления об относительности течения времени и о — хотя бы интеллектуальном, хотя бы средствами искусства — противодействии хаосу, звучали в нынешнем Авиньоне, озабоченном социальными проблемами, весьма актуально. А образ человека с рупором оказался так эффектен, что стал знаком Авиньонского фестиваля 2012 — на его афише то же небрежное, в духе кентриджевской графики, изображение красного человечка, кричащего в рупор.