Название спектакля, который до 30 ноября включительно играют в центре современного искусства «Винзавод», всем людям, интересующимся танцем, напоминает об «Истории солдата» Игоря Стравинского. Совершенно зря. Ни сюжет о том, как беглый солдат продал душу черту — вполне натуральному черту, с рогами — и получил за это книгу с появляющимися котировками биржевых акций, ни сочиненная в 1918 году музыка к новенькой постановке отношения не имеют. Речь о вполне сегодняшнем солдате — вернувшемся с чеченской войны. А музыка заново создана Алексеем Сысоевым.
Копродукция проекта «Платформа» (детище Кирилла Серебренникова), центра современного танца «Цех» и голландской компании Club Guy and Roni (хореографы Гай Вайман и Рони Хавер) представляет собой череду монологов, прослоенных фрагментами танцев. Монологи произносит актриса Виктория Исакова, одетая подчеркнуто женственно (высокие каблуки, роскошное черное вечернее платье), но речи эти — от лица мужчины. Того самого солдата, что добровольно отправился в военкомат (потому что «каждый мужик должен отслужить»), на войне убивал (в том числе не пожелавшую сдаться девчонку), попал в плен и был освобожден штурмовым отрядом, в то время как товарищ, сидевший с ним в той же яме, был разорван на куски брошенной своими же гранатой. Утверждается, что тексты эти, сочиненные Екатериной Бондаренко, основаны на реальных рассказах — что ж, легко поверить: похожие истории может услышать каждый из нас, сейчас практически у каждого человека в России есть такие знакомые или родственники.
Но вот что важно: когда что-то подобное — про потерянность, про то, что «и сейчас готов их всех убивать», про то, что на хорошую работу в мирной жизни не берут (боятся эксцессов), — слышишь в магазине или от водителя раздолбанной пятерки, что подбрасывает тебя до дома, сердце сжимается и болит. А в театре смотришь и раздражаешься: во всем этом чувствуется какая-то невероятная фальшь. И дело даже не в том, что произносит это все дама в вечернем платье, а в том, что выдаваемый ею надрыв искусственный до невозможности. И материться она не умеет — каждое слово выговаривает старательно, как фразу на суахили; меж тем подобные персонажи матом просто говорят. (Не то чтобы я это одобряла в жизни и на театре, но если театр декларирует этакое приближение к реальности, значит, должен соответствовать.)
Танцевальные куски лишены всякого сюжета и призваны лишь транслировать в зал ту энергию, что копится и взрывается в человеке. Одетые в черное танцовщики Роман Андрейкин, Илья Шабуров, Станислав Шмелин, что принадлежат к лучшей десятке исполнителей контемпорари в России, вьются вокруг трех стриптизерских шестов, взлетают вверх по ним, почти не касаясь опоры (прямо как ниндзя). Обозначение ярости поствоенного существования этого солдата перемежается с обозначением его растерянности — когда одному из танцовщиков надевают повязку на глаза и движения его становятся медленными и неуверенными. Но этого простого (хотя и достаточно эффектного) контраста недостаточно, чтобы перебить неприятное впечатление от монологов, которые выглядят просто спекуляцией на больную тему.
Кому война
«Историю солдата» рассказали и станцевали на «Платформе»
Наверх