Путешествие от формы к цвету
Наталия Гончарова. «Автопортрет с желтыми лилиями»
После гимназии Наталия Гончарова посещала медицинский и исторический курс, но в итоге остановилась на скульптуре. Она постигала этот род искусства под руководством Сергея Волнухина и Павла Трубецкого, пока один из ее друзей (а впоследствии спутник жизни) Михаил Ларионов не сказал девушке: «У вас глаза на цвет, а вы заняты формой. Раскройте глаза на собственные глаза!» Это откровение 18-летняя Наталия приняла с благодарностью и перешла в мастерскую Константина Коровина, где стала учиться живописи. После краткого увлечения импрессионизмом свой стиль художница нашла в примитиве. Этот переломный момент смены приоритетов нашел отражение в «Автопортрете с желтыми лилиями» (1907–1908), где художница стоит на фоне собственных импрессионистских полотен, прижимая к груди букет ярких лилий.
Наталия Гончарова. «Рыбная ловля»
Часто обращается Гончарова и к крестьянской теме, близкой ей благодаря детским годам, проведенным в деревне. Так, картина «Рыбная ловля» (1908) написана в жанре лубочной живописи, простой и чуть грубоватой по технике, но это не мешает ей быть пропитанной уважением к простым людям труда.
Наталия Гончарова. «Мытье холста»
И все же одной из самых известных работ этого периода станет другая вариация на крестьянскую тему — «Мытье холста» (1910), где изображены две женщины за белением холста. Впервые полотно было представлено на авангардной выставке «Бубновый валет» в декабре 1910 года. Столь любимая Гончаровой тема деревенской жизни здесь несет в себе глубокий смысл: силы природы и человек как единое целое и неразрывная составляющая бытия. Вопрос единения человека с природой всегда волновал художницу, и через творчество она пыталась поделиться своими мыслями по этому поводу с окружающими ее людьми.
Амазонки русского авангарда
Амазонками называли шесть художниц русского авангарда: Александру Экстер, Наталию Гончарову, Любовь Попову, Ольгу Розанову, Варвару Степанову и Надежду Удальцову. Несмотря на устоявшийся термин, они никогда не работали единой командой. У них было мало общего как в эстетике, так и в понимании искусства, каждая из них сформировалась под влиянием различных социальных идей и философских школ. Тем не менее «женское искусство» впервые стало заметным явлением, доказательством того, что «женщина в искусстве может плодотворно работать, а не только быть раздета и уложена в постель», как отмечает американский историк живописи Линда Ноклин.
Религиозные мотивы
В 1911 году под влиянием мужа Михаила Ларионова Гончарова увлекается лучизмом — новым направлением в живописи, где преимущество отдается не предмету изображения, а отраженным от него цветовым лучам («самой сущности предмета», согласно манифесту лучистов). Впрочем, она быстро прекращает эксперименты и вновь обращается к крестьянской теме, которую она толкует через призму религиозного сознания. Картины этого периода больше похожи на иконы, нежели на светскую живопись.
Наталия Гончарова. «Феникс»
В это же время проявляется еще одна характерная особенность Наталии Гончаровой как художника — она начинает создавать свои знаменитые живописные циклы. Христианские мотивы наиболее полно раскрываются в картине «Феникс» (1911) из цикла «Жатва». Здесь более чем в остальных частях полиптиха видны апокалиптические настроения Гончаровой, размышляющей о возможном крахе всего сущего.
Наталия Гончарова. «Богоматерь (с орнаментом)»
«Богоматерь (с орнаментом)» (1911), центральная часть триптиха, изображает православную святыню — Богоматерь с Иисусом на руках. Очевидно влияние на творческий метод Гончаровой литых икон: архаическая манера исполнения, большие миндалевидные глаза Богоматери и младенца, тяжелые формы лиц и рук. Наличие орнамента на религиозных полотнах — условие, которое Наталия Гончарова поставила сама себе и неукоснительно соблюдала. Таким образом она стремилась соединить в картинах религиозное и фольклорное, надеясь на возрождение исконно русского духа в будущем через прошлое. Потому в ее творчестве всегда было много народного, традиционного.
Наталия Гончарова. «Курильщик»
В том числе традиции подносной живописи, в которой исполнен «Курильщик» (1911), застывший, словно гипсовая статуя, с трубкой в руке. Гончарова намеренно придает внешности курильщика азиатские черты, демонстрируя свои восточные пристрастия. В конце этого периода Восток начинает влиять на живопись авангардистки все сильнее и сильнее, постепенно, но планомерно удаляя Гончарову и от России, и от Запада.
Вся жизнь — театр и примитив
Наталия Гончарова. «Композиция с лошадями и птицами-сиринами»
В 1914 году Сергей Дягилев заказывает у Гончаровой эскизы декораций к спектаклю «Золотой петушок» на музыку Римского-Корсакова. С этого момента начинается эпоха сотрудничества Наталии Гончаровой с «Русскими сезонами» в качестве художника-оформителя. Ее декорации, чрезвычайно живые по цвету и содержанию, не оставляют равнодушными ни зрителей, ни самого Дягилева. Яркие, подчас неожиданные цветовые решения и орнаментальная структура, характерные для картин Гончаровой, присутствуют и в ее театральных работах. Как, например, в эскизе занавеса к балету «Свадебка» «Композиция с лошадями и птицами-сиринами» (около 1915) или в ориентальных мотивах «Майи» (1927–1928).
Наталия Гончарова. «Майя»
В 1920-е годы Наталия Гончарова остается верна примитивизму, к которому также примешивается кубизм (под его влияние художница попала еще в самом начале творческого пути). Пример тому «Испанка с веером», написанная в первой половине 1920-х годов.
К «испанской теме» Гончарова обращалась не раз — женщины в кружевных мантильях и длинных платьях возникают в ее творчестве в разные годы. Художница экспериментирует с цветом, формой и стилем, но все изображения испанок объединяет некое общее настроение: ее героини спокойны и строги и как будто одновременно существуют в двух мирах — человеческом и божественном.
Наталия Гончарова. «Испанка с веером»
Таковы окутанные в белое кружево девушки на картине «Весна. Белые испанки» (1932) на фоне цветущего сада.
В 1939 году Наталия Гончарова приняла решение остаться во Франции, куда они с Ларионовым приехали работать над «Русскими сезонами». Так «Испанкам» суждено было стать последним циклом художницы, своего рода прощанием с живописью и отчасти с Россией. В своих воспоминаниях именно об этом цикле с таким восхищением отзывалась Марина Цветаева, приводя слова «одного газетного рецензента», назвавшего их не женщинами, но целыми соборами, а сама поэтесса воспринимала испанок не иначе, как «кружевные цитадели», которые невозможно согнуть.
Подробнее о выставке читайте здесь.