В престижной подборке «Лучшие в мире» показывают нежную историю несостоявшейся любви «Сизый голубочек» Катерины Соколовой, горький фильм об оставленном старом псе «Где умирают собаки» Светланы Филипповой и кукольную дипломную картину вгиковки Дины Великовской «Мой странный дедушка».
В спецпрограмме для детей — целых три серии «Маши и медведя» («Большую стирку» и «Один дома» Олега Ужинова плюс «Репетицию оркестра» Олега Кузовкова). А в сборниках «Студенческие звезды» наших ребят трое: Людмила Клинова с развеселым клипом «Ром и сигары», где серый Питер под латиноамериканские ритмы становится разноцветным и солнечным, атмосферная история Сони Кендель про разочаровавшегося кота «Пишто уезжает» и сюжет про оптимистического скелета «Костя» Антона Дьякова. Но тут удивляться не приходится, в последние несколько лет у нас есть кем гордиться среди выпускников отечественных киношкол. Если к этому добавить, что программе фестиваля показан полнометражный «Гадкий утенок» Гарри Бардина, а в огромной ретроспективе норвежской анимации целая программа посвящена бывшему московскому сценографу Петру Сапегину, которого теперь числят самым знаменитым аниматором этой страны, ясно что русское присутствие на японском фестивале заметно.
Выдвигавшийся на дебютный фильм канадца Патрика Дойона «Воскресенье». Это сюжет про выходной день, увиденный глазами смешного носатого мальчика, с каждым разом смотрится все лучше, в фильме замечаешь все больше милых и остроумных деталей.
Но это все спецпрограммы, а главным для такого фестиваля, как Хиросима, конечно считается конкурс, который всего один (никаких параллельных — полнометражных, студенческих, коммерческих или сериалов), но зато небывало большой — 66 фильмов. Конкурсный показ тут идет двухчасовыми блоками с антрактом (чего не бывает на других фестивалях, считается, что много анимации зараз смотреть очень трудно). И соревнуются тут все авторские анимационные короткометражки вместе — студенты с мастерами.
Из мастеров в конкурсной программе было двое. Итальянец Бруно Боцетто с фильмом «Рапсодия», где во все убыстряющемся темпе венгерской рапсодии Листа, человечество неслось за обманчивой звездой по головам друг друга, изобретая все новые орудия убийства от палок до ракет. Снято это было не без юмора, но в целом выглядело несколько избыточно пафосно и предсказуемо. А «самый европейский» из японских режиссеров Коджи Ямамура снял фильм «Струны Майбриджа», напротив, скорее туманный, с сюрреалистическими обертонами. Ямамура посвятил свой фильм знаменитому фотографу 19 века Эдварду Майбриджу, прародителю кино и анимации, изобретателю зоопраксископа — аппарата, где крутящийся барабан с нарисованными на нем фазами движения человека или животного, создает иллюзию движущегося изображения. Но в центре фильма Ямамуры было не творчество Майбриджа, а тот малоизвестный факт, что знаменитый фотограф из ревности убил любовника своей жены, потом сидел в тюрьме, был оправдан, но жена его очень скоро умерла, оставив на попечении мужа ребенка, которого Майбридж считал чужим. И вот в несколько искаженной графике Ямамуры мы видим навязчивые воспоминания героя о жене и ребенке. Жена нашла часы в желудке рыбы, и в галлюцинациях Майбриджа головы жены с ребенком превращаются в циферблаты.
Сентиментальная «Бутылка» молоденькой американки Кирстен Лепор, в фильме которой песочное существо с жаркого побережья шлет в бутылке подарки по морю снежному существу с северного берега.
Тема времени и постоянного повторения событий, мучительные для убийцы, вместе с попыткой героя зафиксировать движение в зацикленных кадрах, превращают этот построенный на повторах фильм в развернутую метафору больного сознания.Из фильмов уже призовых и известных по другим фестивалям, в первом показе были иронико-романтические «Светила» аргентинца Хуана Пабло Зарамелла, где работники лампочного завода жеванием превращали стеклянные шарики в лампочки, а взглядом их зажигали. И сентиментальная «Бутылка» молоденькой американки Кирстен Лепор, в фильме которой песочное существо с жаркого побережья шлет в бутылке подарки по морю снежному существу с северного берега. Дама-сугроб отвечает ему тем же, пока заочно влюбленные не решаются наконец-то встретиться посреди моря. Был фильм канадца Теодора Ушева — мрачно-гойевские картины воспоминаний, создающие образ коммунистического насилия. И выдвигавшийся на «Оскар» дебютный фильм другого канадца — Патрика Дойона «Воскресенье». Этот сюжет про выходной день, увиденный глазами смешного носатого мальчика, с каждым разом смотрится все лучше, в фильме замечаешь все больше милых и остроумных деталей. В глазах ребенка скучное еженедельное посещение дедушки и бабушки полно увлекательных и драматических открытий.
Голова медведя на стене оказывается живой и ждет угощений, а рыба, плававшая в мойке, уже лежит мертвая в супе и ее не хочется есть. Разговоры взрослых похожи на карканье стаи ворон, сидящих на проводах, а на монетке, расплющенной поездом, изменилась картинка.
«Самый европейский» из японских режиссеров Коджи Ямамура снял фильм «Струны Майбриджа» скорее туманный, с сюрреалистическими обертонами.
Кстати, о рыбе — именно она стала лейтмотивом первого фестивального показа. Кажется, в каждом фильме этой конкурсной программы было что-то рыбное. Я уж не говорю про очаровательную шутку американца Карло Вогеле, не так давно взявшую призы в Аннеси - режиссер снял «последний путь» рыбы (кстати, с токийского рыбного рынка) до смерти на сковородке. И все это время чешуйчатый смертник голосом Карузо поет слезную арию «Una furtiva lagrima». Но была и еще одна типично женская «рыбная» история - «Банка сардин». Бельгийка Луиз-Мари Колон сняла печальную сказку про крошечную русалку, влюбившуюся в одинокого рыбака.
Она заплыла к нему в сети и предстала перед возлюбленным из банки с сардинами, когда он делал себе бутерброд. Русалка пела ему, а он держал ее в кувшине и ласково кормил крошками, она мечтала о любви, но скоро ему надоела, была убрана в стаканчике в шкаф и в конце концов съедена с хлебом, как обычная сардинка.