Беднягу Жоржа, конечно, по-человечески жаль, но чего греха таить, объект насмешек был выбран им явно не по ранжиру. Именно эта «слабая метафора» питает мировой кинематограф с самых первых его дней — в сущности, первым в истории вампирским фильмом можно считать вышедший вскоре после «Прибытия поезда» двухминутный фильм отца игрового кино Жоржа Мельеса «Поместье дьявола» (1896), в котором сыгранный самим Мельесом князь мира превращается именно что в «плотоядное, летучее млекопитающее жарких стран из семейства крыланов, похожее на летучую мышь, но величиною с белку». И с того момента, по выражению режиссера замечательной «Невинной крови» (1990) Джона Лэндиса, «вампиры продолжают интриговать, пугать, притягивать, отталкивать и развлекать нас».
Спустя сто с лишним лет после Мельеса вампиры вполне вольготно чувствуют себя и в саду расходящихся артхаусных тропок (в «Тени вампира», 2000, Элиаса Мериге на съемочной площадке «Носферату» появлялся самый настоящий кровосос, «Дракула: Страницы из дневника девственницы», 2002, Гая Мэддина были без единого слова разыграны силами Королевского балета Виннипега, а «Жажда», 2009, Пака Чхан-ука оказывалась вольной интерпретацией «Терезы Ракен» Эмиля Золя), и в мире японского аниме («Охотник на вампиров Ди: Жажда крови», 2000, Есиаки Кавадзири, «Кровь: Последний вампир», 2000, Хироюки Китакубо, «Рыцарь-вампир», 2008, Киеко Саямы), и в компьютерных играх вроде Castlevania и BloodRayne.
Но подлинный ренессанс темы случился в культуре самой что ни на есть массовой. Десятки даже не просто книг, но многотомных книжных циклов, тиражи которых и не снились провозвестнице направления Энн Райс, — «Сумерки» Стефани Майер, «Царство ночи» Лизы Джейн Смит, «Вампирские тайны» Шарлин Харрис, «Академия вампиров» Рэчел Мид, «Морганвилльские вампиры» Рэчел Кейн, «Кровные узы» Тани Хафф… Телесериалы «Настоящая кровь», «Быть человеком», SPLIT, «Дневники вампира», «Врата»... Наконец, блокбастеры, по определению не минующие ни один мультиплекс на планете. Главное событие этой вампирской осени — премьера второй серии «Рассвета» (2012) Билла Кондона, заключительной части «сумеречной» саги по книгам Майер, и без рекордной кассы не обойдется и на этот раз. Кажется, еще никогда вампиры не были в таком ударе.
В общем, пресловутая метафора оказалась еще ого-го. Но если попробовать не отводить глаз и вглядеться повнимательнее, то окажется, что вампир уже совсем не тот, что прежде. Испокон веку (а точнее, с того самого момента, когда Брэм Стокер описал канонического кровососа в «Дракуле») вампир являлся в наш мир фигурой одинокой и вполне романтической. Очарованный странник, «упырь в гарольдовом плаще», отринутый и тем светом, и этим, он был почти трагичен — и фантастически притягателен. Впрочем, речь тут шла не столько о чувствах, сколько о материях куда более извращенных, а потому притягательных. Стивен Кинг, исследовав этот образ с точки зрения психоанализа, пришел к выводу, что «сексуальной основой «Дракулы» является инфантильный орализм плюс сильный интерес к некрофилии и педофилии».
До своего катарсического пика всевозможные «измы» подобного сорта дошли в романе шведа Йона Айвидле Линдквиста «Впусти меня», экранизированном Томасом Альфредсеном (2008) и Мэттом Ривзом (2010), — поразительной истории взросления и одиночества, густо замешенной на запекшейся крови и прочих телесных выделениях, но как бы там ни было, по справедливому замечанию Гэвина Бэддели, автора книги «Вампиры-любовники», «вампиризм — это секс, секс и только секс, ничего больше». «Кроме того, — добавляет все тот же Кинг, — это еще и секс, лишенный ответственности… Используя забавный термин, придуманный Эрикой Йонг, его можно назвать сексом без расстегивания ширинки».
Но если герой-любовник с клыками, разумеется, никуда с экрана не делся, то статус его поменялся вполне ощутимо. Вампир сегодня существо в высшей степени социальное, причем в социуме он занимает позицию привилегированной элиты. И не от Библии по большому счету должен он в отвращении отворачиваться, а как минимум от марксова «Капитала».
В принципе нечто подобное должно было произойти уже давно. В энциклопедиях советских времен слово «вампир» можно было встретить в качестве устаревшего синонима к «мироеду»; исполненный праведного гнева («Я покинул зал в яростном возмущении… Этот фильм противен и разуму, и чувствам!») критик английской коммунистической газеты Daily Worker громил «Дракулу» (1958) с Кристофером Ли с самых что ни на есть классовых позиций; наконец, все акценты были окончательно расставлены Яниной Казимировной Маркулан в легендарной монографии «Мелодрама. Фильм ужасов» (Л.: Искусство, 1978): «Не случайно вампиры, по преданиям, как правило, были аристократами, помещиками, то есть теми, кто обладал реальной властью и могуществом. Здесь явно происходила трансформация реальных фактов в мифы, подлинных событий в легенды. Звериная жестокость баронов, истязающих отданных под их власть людей, садизм и изуверство, нечеловеческая эксплуатация — все это претворялось в народной фантазии в образ вампира-деспота. «Он из них всю кровь выпил», — говорят и сегодня, замыкая в образ определенное реальное содержание. Это одно, и пожалуй, самое главное толкование вампиризма».
Занятно, что до недавнего времени за социальную составляющую в фильмах ужасов были ответственны зомби, еще с «Ночи живых мертвецов» (1968) Джорджа Ромеро олицетворяющие оболваненные народные массы, агрессивно-послушное большинство и прочие сокровища из блокнота агитатора. Но до нынешних вурдалаков им далеко. В «Воинах света» (2009) братьев Спиригов Земля попала под тотальную власть вампиров к 2019 году, немногие уцелевшие люди используются вурдалаками в качестве источника пропитания, но ошибки в корпоративном руководстве и активное недовольство низов приводят к тотальному кризису… В некоторых моментах «кровь» совершенно безболезненно можно было бы поменять на «нефть» или «деньги», и фильм из боевого хоррора окончательно превратился бы в язвительный социальный памфлет, тем более что сыгравший главного клыкастого олигарха Сэм Нил и не скрывал, что, работая над ролью, вдохновлялся светлыми образами мошенника Бернарда Медоффа и главы компании Enron Кеннета Лея. В «Земле вампиров» (2010) Джима Микла распространение упырей привело к практическому «обнулению» западной цивилизации, и наблюдать за тем, что именно из обломков человечности будет востребовано «голым человеком на голой земле» кроме, разумеется, изодранного клыками звездно-полосатого полотнища, поучительно и тревожно. Наконец, «Президент Линкольн: Охотник на вампиров» (2012) Тимура Бекмамбетова ясно дает понять, что вампиры были не чужды политике еще во времена зарождения демократических основ, и в частности несут прямую ответственность за родимые пятна рабовладельческих пережитков. Да и «Ночной дозор» (2004) того же Бекмамбетова в свое время стал этапным для жанра в целом именно потому, что неведомая зарубежному зрителю российская нечисть (к слову, на Западе «Ночной дозор» однозначно причисляют к вампирскому кино, а не к мистике вообще) была социализирована и неразрывно связана с социальными реалиями.
Флагманом же вампиров нового типа стали, безусловно, коренные жители городка Бон-Темпс в штате Луизиана, да и все остальные обитатели вселенной «Вампирских тайн» Шарлин Харрис. Книжки Харрис сильно выигрывают у той же Майер в части увлекательности и специфического южного юмора, но все равно сами по себе не более чем занятны. Но вот поставленный по их мотивам сериал Алана Болла «Настоящая кровь» на самом деле имеет отчетливый привкус шедевра. Вампиры по Харрис и Боллу «легализовались» после того, как в Японии была синтезирована «настоящая кровь» — пригодный для вампирского существования заменитель. И стали полноправными членами социума. Вне всякого сомнения, «Настоящая кровь» является выдающимся произведением с точки зрения телевизионной драматургии, но самое главное — ее создателям удалось достигнуть практически немыслимого до сего времени уровня погружения. Кажется, что ты не просто смотришь увлекательнейшую, разыгранную как по нотам историю, где есть место и мистике, и политике, и любви. Ощущения гораздо сильнее. Как будто ты на самом деле живешь в мире, где вампирскую кровь продают из-под полы как самый сильный наркотик, мятежный вурдалак может оторвать голову телеведущему прямо в прямом эфире, а по мановению чьей-то недоброй руки по всему миру начинают пылать заводы по производству суррогата, и твоему соседу волей-неволей придется отужинать тобой. А по телевизору в это время просто идет очень качественный сериал. Из самой что ни на есть настоящей жизни.
Самые кассовые вампирские фильмы мирового кинопроката
1. «Сумерки. Сага. Новолуние» (США, 2009, режиссер Крис Уайц) — $710 млн.
2. «Сумерки. Сага. Затмение» (США, 2010, режиссер Дэвид Слэйд) — $695 млн.
3. «Сумерки. Сага. Рассвет: Часть 1» (США, 2011, режиссер Билл Кондон) — $662 млн.
4. «Сумерки» (США, 2008, режиссер Кэтрин Хардвик) — $352 млн.
5. «Ван Хелсинг» (США, 2004, режиссер Стивен Соммерс) — $275 млн.
6. «Мрачные тени» (США, 2012, режиссер Тим Бартон) — $237 млн.
7. «Интервью с вампиром» (США, 1994, режиссер Нил Джордан) — $224 млн.
8. «Дракула Брэма Стокера» (США, 1992, режиссер Фрэнсис Форд Коппола) — $216 млн.
9. «Блэйд 2» (США—Германия, 2002, режиссер Гильермо Дель Торо) — $155 млн.
10. «Блэйд» (США, 1998, режиссер Стивен Норрингтон) — $113 млн.