Испытание воспитанием

Очень часто приходится слышать, что, дескать, современное искусство — это междусобойчик, где непосвященный зритель лишний. Что художники не дают себе труда объяснять что-либо и ведут себя высокомерно. Упреки во многом справедливы. Многие очень ждали проект, который переформатирует ситуацию, даст новую энергию полю современного искусства в непривычном качестве. Наконец случилось. Две недели в пространстве ПRОЕКТ_FАБRИКА работала мультимедийная инсталляция «Опыты воспитания», завершившаяся весьма содержательной дискуссией.

Организовали проект молодые художники артсообщества «Вопросы экспериментальной группы». Они принципиально не афишируют свои имена и принципиально отрекаются от эффектных медийных заголовков как своей группы, так и ее проектов. И «вопросы», и «опыты» отсылают к материалам научно-исследовательских работ и пособиям по практическому знанию и делу. Тех пособий, что бесценны в деятельности разного рода мастерских.

Образ мастерской — первый, который представляешь, попав на экспозицию «Опытов» в гигантский цех «Оливье» центра ПRОЕКТ_FАБRИКА. Точным светом выделено несколько объектов: все они просты и при том совершенны в репрезентативной значительности, ответственности за большие смыслы. В перспективе зала — чертежный кульман с линейкой, на котором в раме лежит человеческий череп и циркули по краям. Задают перспективу другие объекты: положенная в аквариум с водой цветная материя, вздутые складки которой изгибаются прихотливым ландшафтом, белый стул с приставленной к нему тростинкой, другой аквариум, в котором блестит колба металлического термоса, а на крышке две изогнутые палочки — ножки от венского стула. На длинной деревянной доске покоится мощный переливчатый кусок стекломассы. В противоположной от кульмана стороне в полумраке спрятана четырехгранная колонна из сложно собранных (с помощью проволоки, но без единого гвоздя) фанерных щитов. В торце зала, напротив нее, помещен большой экран со странным фильмом, где представленные в зале предметы оживают атрибутами пропедевтической программы воспитания художника — с Древнего Египта к Средним векам, Ренессансу. Хлыст и белый стул, на котором сидит натурщик, помогают продемонстрировать систему пропорций с помощью мерной палочки. Материя в воде — субстанция живописи и метаморфозы формы, ее ускользающей, подвижной, протейной сущности. Череп, понятно, атрибут натюрморта художника, но и тема великой барочной меланхолии «суета сует», vanitas. Стекломасса на доске, по которой ее можно двигать, полируя до блеска, — образ вечного шлифования косной материи. Это образ философского камня, алхимический образ. Металлическая колба примуса в аквариуме и изогнутые палки на нем — система древневосточного упокоения предметного мира в сакральных объемах и пространствах (от древних сосудов до храмовой архитектуры).

Благодаря фильму, где работа объектов показывалась наглядно и очень талантливо по режиссуре, каждая деталь оживала и включалась в текст универсальной мастерской художественного знания. Определяющими становились такие понятия, как точность глаза, мера, ритм, пространство, дисциплина мысли. Как по волшебству из обычных аквариумов, палочек, колбочек, тряпочек и фанерных щитков возникал мир фундаментальных основ искусства. Художники будто обращали наше внимание: вопреки мнениям похоронивших искусство — никуда ничего не делось! Вот же он, мир культуры, и в нем правят те же законы.

Фильм сопровождался аудиотреком. Поставленным актерским голосом некая дама зачитывала выбранные из разных источников (от Конфуция до Подороги) вопросы на разные темы из истории искусства и истории формы в искусстве. Ответы не звучали. Цикличность и повторяемость бесстрастно произнесенных слов действовали как своеобразная концептуальная поэзия. И главным оказывался не ответ, а то, что и определяет сущность искусства и мыслей о нем, — вечная постановка вопроса.

На дискуссии после представления инсталляции разгорелся спор: нужно или нет «открываться» членам группы. Ведь анонимность якобы снимает ответственность перед зрителем. Мне вспомнилось, что в эпоху романтизма безымянность средневекового художника считалась родом смирения. В своей работе «экспериментаторы» не прячутся за вопросы без ответов, а путем приближения к основам основ делают зрителя соучастником ответственного процесса поиска личного смысла искусства.