Недостаток мягкой силы

Весь день после второго тура выборов президента Южная Осетия нервно ждала официального предварительного подведения итогов голосования. Цифры, которые уже огласил ЦИК в середине дня (победа Аллы Джиоевой с отрывом около 16%), официальными не являются, и с ними может произойти еще много разных чудес. О чем они точно свидетельствуют – так это о том, что Россия проиграла президентские выборы в республике, которую полностью содержит за свой счет.

Разрыв между Джиоевой и ее конкурентом Анатолием Бибиловым составляет  5 тыс. голосов. Всего избирателей около 30 тыс. 5 тыс. человек – шестая часть списка, не та цифра, которую легко спрятать или скорректировать. Это ясное выражение отношения к Бибилову, которого, единственного из всех кандидатов в президенты, благословила Москва. Напомним, за неделю до голосования он даже лично встречался во Владикавказе с Дмитрием Медведевым.

Ситуация в Южной Осетии замерла в точке крайне неустойчивого равновесия. Бибилов и все еще действующий президент Эдуард Кокойты могут отказаться признавать этот результат и либо цинично объявить победителем Бибилова, либо отменить второй тур целиком и назначить новое голосование. В нынешней политической сумятице никто, видимо, не удивится, даже если Кокойты решит ввести чрезвычайное положение и отложить переголосование на неопределенное время, сохранив, таким образом, свое кресло. Но такое правление сложно назвать легитимным. Москве будет трудно работать с президентом, легитимность которого под сомнением весом в 6 тыс. голосов. Весь мир сочтет, что Россия не обеспечила в «подшефной» Южной Осетии демократической смены власти.

Может показаться, что это мелочь на фоне собственно российской «рокировки», но это не так. С августа 2008 года Южная Осетия – витрина, на которой Россия пытается показать, что Южной Осетии лучше с ней, чем с Грузией. Если на этой витрине разыграется политическая драма, связанная с нежеланием Кокойты уйти, это будет оглушительный имиджевый провал.

Если президентом станет Джиоева, ничего страшного для России не произойдет. Точно так же, как ничего страшного не произошло в Абхазии после того, как ее президентом в 2005 году стал Сергей Багапш, на выборах 2004 года противостоявший кандидату Москвы. Для России неважна фамилия президента Южной Осетии: отношения после 2008 года формализованы системой межправительственных соглашений и договоренностями относительно военного присутствия.

Джиоева является симпатизантом Грузии только в бибиловских листовках. Это не просто экс-министр образования: за ней есть ресурсы. Ее поддержали давние и влиятельные оппоненты Кокойты, которые не смогли выдвинуться сами, потому что он не давал им возможности жить в республике. Если их средства и лоббистские ресурсы будут поставлены на службу Южной Осетии, это будет хороший шанс на развитие.  Джиоеву поддерживает Джамбулат Тедеев, который, будучи влиятельной фигурой в мире российского спорта, контактирует с близким окружением Владимира Путина.

Очень многое сейчас зависит от того, насколько быстро Москва осознает, что с Джиоевой можно работать. Правда, похоже, что, даже если это осознание случится прямо в ближайшие часы, это еще не будет означать автоматически, что кризис в Южной Осетии разрешится. Именно президентские выборы как никогда ясно показали, что возможности России для осуществления своей политической воли на территории, которую она полностью содержит за счет своих собственных налогоплательщиков, ограничены.

Россия ясно давала понять, что ее устроил бы Бибилов, причем не столько как преемник и наследник Кокойты, сколько как некий независимый от него кандидат: Кокойты давно перестал нравиться Москве, и из всей плеяды лояльных по отношению к Кокойты кандидатов она постаралась выбрать такого, который связан с ним в наименьшей степени. Именно это, видимо, не устроило Кокойты, который выдвинул еще несколько своих кандидатов.

Откровенно говоря, именно они и забрали у Бибилова возможную победу в первом туре. До второго тура это можно было объяснить техничным стремлением Кокойты не бросать на Бибилова тень своего не слишком позитивного имиджа. Сейчас, говоря на близком действующему югоосетинскому президенту  языке реальных пацанов, это выглядит, как откровенная подстава, которую ему, кстати, едва ли простит Москва.

Как бы ни развивались события дальше, голосование в Южной Осетии показало, что нельзя годами безнаказанно и цинично издеваться над населением, улучшая качество собственного автопарка и оставляя людей прозябать в тех же полублокадных нищенских условиях абсолютной безнадеги, в которых они находились и до войны 2008 года, и после нее. Что дальше так нельзя, интуитивно понимала и Москва. Но Москва хотела технологично заменить на этом отстающем предприятии директора, не меняя ничего по существу. Оказалось, что это невозможно. Теперь, если Россия или Кокойты попытаются «продавить» победу Бибилова, это будет означать, что уроки Абхазии 2004–2005 годов абсолютно не учтены: Южная Осетия окажется на грани серьезного внутреннего конфликта.

Политическая реальность в очередной раз опровергла принцип «кто платит, тот и заказывает музыку»: кандидат того, кто платит, проиграл. Все могло бы быть иначе, если бы в России существовали хотя бы базовые понятия о «мягкой силе», то есть о том, что привлекательным нельзя стать только с помощью военных баз, грубых политических интриг и денег, щедро выделяемых местному руководству. Правда, «мягкая сила» работает, когда есть, что транслировать, – набор качеств, которые делали бы привлекательной страну - источник этой силы. Трудно, например, ожидать, что Россия, уничтожившая у себя систему выборов на федеральном уровне, может «проецировать» демократию за пределы своей границы или строить прозрачные в финансовом смысле отношения со своими ставленниками. 27 ноября гарантом демократии и прозрачности в Южной Осетии оказался ее маленький народ.

Но, проиграв выборы в Южной Осетии, Россия пока не проиграла саму Южную Осетию. Если победа Джиоевой будет признана, это даст России шанс перестроить свои отношения с маленькими соседями. В Абхазии и Южной Осетии в этом году избраны президенты-антикоррупционеры. В этом смысле им, конечно, будет непросто ужиться с Москвой, а Москве – с ними. Но это как раз тот случай, где перемены во всех отношениях лучше сохранения текущего состояния дел.