— Есть ли слова или выражения, которыми вы могли бы определить сегодняшнюю российскую действительность, состояние общества?
— Безнадежность, безысходность, безнаказанность, бессилие, и наоборот: приказ, заказ, отказ, указ.
Мы живем в мире с приставкой «без». Такой вот фонетический разбор времени.
— А что бы вы назвали антисловом? Есть слова, которые вы ненавидите?
— Слова, которые я ненавижу? Ненависть — вряд ли. Профессионально я боюсь слова «дедлайн». Боюсь слова «суд». «Суд» и однокоренные «судилище», «судья», «судебные» — приобрели остро негативное значение. А должно быть наоборот. Не люблю слово «стильный» — для меня это означает «никакой». Такое пошлое серое слово.
На днях мне надо было перевести кусок текста о единственном в истории государства Ирак периоде относительной демократии в 60-е годы, это время в источнике называлось «модернизацией».Так вот мне довольно трудно положительные вещи обозначить словом «модернизация». «Модернизация» — это подделка. Такие семантические изменения. Не люблю это слово. Еще из бытовой жизни: меня током бьет, когда я слышу «пошли покушаем». «Покушаем» — для меня водораздел.
— Владимир Познер в интервью «Слову и антислову» сказал, что журналисты в большинстве cвоем безграмотны. Леонид Бершидский – что журналисты страшно косноязычны. Что вы думаете о речи журналистов? Что вас в ней раздражает, что хочется исправить?
— Телевизионные журналисты в своей массе действительно безграмотные и плохо образованные люди. Так было раньше, так происходит и сейчас. Однажды в своей телевизионной профессиональной жизни я встретила группу тележурналистов, которые, как на подбор, были блестяще образованы. Это было НТВ до 2001 года.
Пишущие журналисты — другие. Написанное слово имеет совсем другую стоимость по сравнению с произнесенным и услышанным. Поэтому они по природе другие. И среди пишущих много интеллектуалов, много хорошо образованных людей. Что касается речи журналистов, то я не могу о ней судить сегодня, так как года полтора назад совсем отказалась от тв- и радиоконтента. Не слышу речей и голосов.
Я против изъятий и запретов. У каждого должен быть выбор
— Есть ли для вас речевой эталон в современном медиапространстве? Кто это?
— Я затрудняюсь ответить. «Речевой эталон»? Никто не приходит на ум из медиапространства.
— Что бы вы назвали главной бедой современной русской речи?
— Тюремный жаргон, навязанный с самого верха, который очень точно обозначает время, к сожалению.
— Надо ли, по вашему мнению, от чего-то защищать русский язык? Это все время хотят делать депутаты. То от англицизмов, то от мата.
— Лучше бы депутаты Госдумы попытались защитить русский язык он фени — от тюремного жаргона, который так любит использовать президент Владимир Путин. Но на самом деле депутаты не способны что-либо или кого-либо защитить. Для того чтобы сократить отклонения от нормы, надо знать, что такое норма. И потом, речь и язык – это семья и среда, при этом среда также зависит от семьи. Никакой закон, ограничивающий мат, или англицизмы, или тюремный жаргон, работать не будет.
— Вы обращаете внимание на ошибки в речи и на письме? Какие особенно раздражают?
— Я много читаю блоги и Фейсбук с Твиттером, в этих пространствах у меня нет претензий к ошибкам, сама их делаю, поэтому очень толерантна. Раздражают неправильные ударения в устной речи.
— Можете ли вы по лексике отличить «своего» от «чужого»? То есть сразу по каким-то словам понять, что перед вами человек другого круга?
— Думаю, что могу. Это не всегда конкретные слова, это словосочетания. Это использование местоимений. Ударения. Жаргон. Уменьшительные и ласкательные суффиксы. Я уже упоминала выше: «стильный», «покушать», еще «позвОнишь», конечно.
— Что бы вы изъяли из русского языка, если бы это было возможным?
— Я против изъятий и запретов. У каждого должен быть выбор.