В интервью «МН» Левонтина объяснила, о каких именно приемах идет речь.
— Чем вас, как лингвиста, заинтересовала история с гибелью Максима Кузьмина?
— Пропагандистское обеспечение истории несчастного Максима Кузьмина точно войдет в учебники по лингвистической прагматике и риторике. Что мы в последние дни слышим и читаем? Например, брата погибшего Максима Кузьмина постоянно называют «выжившим». Это яркий случай так называемой лингвистической демагогии. Казалось бы, никто ведь не скажет, что брат Кирилл не выжил, значит, в этой фразе сказана правда? Но это нет так: слово «выжить» предполагает, что человек остался жив, хотя был в такой ситуации, в которой очень велика была вероятность, что он умрет. Причем вторая неявная часть — это так называемая презумпция: то, что в высказывании не утверждается, но считается само собой разумеющимся. Вот когда неправду выдают за очевидность — это и есть лингвистическая демагогия.
Ирина Левонтина,
лингвист, автор книги «Русский со словарем»
Или вот еще: американские родители, мол, «признались», что давали мальчику таблетки, прописанные врачом. Почему «признались», а не «подтверждают»? Здесь опять дело в презумпции: «признаются» в чем-то, о чем говорить стыдно.
И далее: «Эти лекарства часто прописывают при лечении ДАВГ (синдром дефицита активного внимания с гиперактивностью) у усыновленных детей из России». При чем тут усыновление? Да, есть мнение, что американские психиатры пересаливают по части медикаментозного лечения ДАВГ — у детей вообще, у родных тоже, есть и возражения против трактовки традиционной психиатрией ДАВГ как психического расстройства и против лечения его таблетками, да и вообще против засилья психиатров в школах.
Сначала попробовали откровенную ложь, но потом вроде как выяснилось, что все не так. Тогда стали протаскивать тот же смысл (Америка — зло, антисиротский закон — правильный) при помощи лингвистической демагогии
Кстати, в Америке от таблеток против ДАВГ нельзя так просто отказаться: если врач их прописал, родители обязаны выполнять назначение. И, разумеется, неважно, усыновленный это ребенок или родной, из России или из Сомали. Зачем говорить в данном случае про усыновление, создавая у читателей ложное представление? Вопрос «зачем?», конечно, риторический.
Тут ведь в чем дело? Казалось бы, раз у всех детей ДАВГ лечат медикаментами, то и у усыновленных русских детей в том числе.
— Ну так какая же тут неправда сказана?
— Неправда есть. В соответствии с так называемыми постулатами речевого общения Грайса, если в высказывании присутствует какая-то информация, значит, она нужна говорящему. Если сказано, что так лечат русских усыновленных детей, читатель поймет это в том смысле, что нерусских и родных так не лечат.
— Как думаете, почему именно в этой истории проявилась, как вы сами говорите, «изысканность лингвистических приемов»? Наблюдалось ли что-то подобное где-то еще?
— Сначала попробовали откровенную ложь, но потом вроде как выяснилось, что все не так. Тогда стали протаскивать тот же смысл (Америка — зло, антисиротский закон — правильный) при помощи лингвистической демагогии. Было ли подобное недавно — не знаю, я же не слежу за всем так подробно. Да и фокуса тут, в общем-то, никакого нет, просто бросилось в глаза такая концентрация лукавства.
— Как думаете, все эти слова выбираются сознательно, над ними думают или это происходит само собой? Каков механизм?
— Не думаю, что сознательно. Просто для некоторых журналистов ложь совершенно естественна. А спроси — я уверена, еще и возмутятся: а что, разве брат не выжил? А что, разве таблетки не дают усыновленным детям? Все чистая правда!