Александр Филиппов профессор факультета философии НИУ ВШЭ
Знаменитые философы никуда не двигались — Сократ никуда не выезжал из Афин, Кант всю жизнь провел в Кенигсберге, и постоянные перемещения в пространстве, характерные для большинства жителей современных городов, до XX–XXI веков не были чем-то обыденным. Молодой мужчина мог провести год или два в путешествиях, но для него это был определенный этап, после которого он возвращался к своей привычной жизни. Один из классиков социологии, описывая традиционный жизненный уклад средневековых немецких деревень, приводил в пример такую поговорку: «Парень, который не странствовал — это все равно что девушка, которая много странствовала».
Понятие «социальная мобильность» впервые предложил в начале XX века российский ученый Питирим Сорокин. Он разделил ее на «горизонтальную» — как перемещение в пространстве, и «вертикальную» — как изменение в социальном положении. Немецкий социолог и философ Георг Зиммель, в свою очередь, написал несколько работ, где анализировал отношение человека к пространству, его «солидарность» со своим местом постоянного проживания. Само по себе пространство, по его мнению, никакого влияния на человека не оказывает: он становится «солидарен» к нему, только если его связывают с ним результаты какого-то дела. Иначе по отношению к этому месту он остается чужим.
С появлением новых средств перемещения у человека появляется особое отношение к пространству: в фильме «Семнадцать мгновений весны» есть хороший пример на эту тему — разговор Штирлица с генералом в купе. Функционер, притворяющийся дипломатом, и генерал, который никем не притворяется, но очень пьян, заводят беседу. При этом они разговаривают очень откровенно. Для того чтобы между людьми возникла такая близость, они должны четко знать: путешествие продлится недолго, через некоторое время они разбегутся навсегда. У кочевника на верблюде необходимости занять время подобной беседой не возникает — для него такой способ перемещения является постоянным, это его образ жизни.
Современные социологи выделяют пять парадоксов, связанных с, казалось бы, возросшей мобильностью:
1. Понятие «резидентного» размещения, столь важного ранее, теперь размывается — люди могут жить в одном городе, а трудиться в другом. Раньше немецкий бюргер на вопрос, где церковь в его деревне, мог ответить: «Полчаса ходу», и вы понимали, что это время входит в его обычный путь, который включает встречу с друзьями по дороге, задержку, чтобы посмотреть на закат, и т.д. Теперь немецкий профессор может жить в Мюнхене, а преподавать в Бохуме, добираясь туда поездом девять часов — его «солидарность» со своим городом исчезает, и время, которое нужно ему, чтобы добраться в Бохум, он будет определять так же, как только что прибывший в Баварию чужестранец.
2. Рост туризма также ведет к отчужденности. Маршруты, которые в средневековой Европе были исхожены только паломниками, теперь преодолеваются людьми без определенной цели. Британский социолог Джон Урри в своей книге «Взгляд туриста» задается вопросом: что заставляет человека поехать к какой-то достопримечательности? Турист глазеет на нее из любопытства: да, он пытается что-то запомнить, у него могут даже появиться любимые места во время странствий, но он никогда не сможет испытывать солидарности ни с одним из них — его мобильность делает его везде чужим.
Теперь не человек управляет автомобилем, а машина — человеком: заставляет его создавать новые отрасли промышленности и приобретать новые компетенции
3. Рост автомобилизации ведет к тому, что окружающая среда меняется, и наличие машины заставляет ее владельца менять свое поведение. Сто лет назад машина была средством для того, чтобы переместиться из пункта А в пункт В. Теперь, по сути, не человек управляет автомобилем, а машина — человеком: она заставляет его создавать новые отрасли промышленности, приобретать новые компетенции и вести себя на дороге иначе, чтобы куда-то продвинуться.
4. Пребывание в местах ожидания — это еще один парадокс, тесно связанный с предыдущим. Вместо того чтобы удовлетворять изначальную потребность в перемещении, машина заставляет водителя терять время в пробках, пребывать в состоянии, которое он не может заполнить осмысленной деятельностью. В рамках исследования НИУ ВШЭ социологи также изучали, что люди делают в залах ожидания аэропорта. Оказалось, что они идут в кафе не потому, что хотят есть; читают книгу не потому, что хотят знать, что нового для них в этой книге — они просто убивают время. Мышление — это привилегия свободного человека. Но человек, который говорит: «Я думаю, потому что этим могу занять время от Москвы до Нью-Йорка» — менее свободен, чем Аристотель.
5. Парадокс мобильных средств связи: с одной стороны, они позволяют человеку оставаться на месте, с другой — тот же сотовый телефон или планшет «мобильны» именно потому, что перемещаются вместе со своим владельцем.
Сейчас все идет к глобальной мобилизации — когда человек будет везде оставаться чужим. Но ее парадоксы преподнесут людям еще немало сюрпризов. Так, несколько лет назад группе вышкинских преподавателей пришлось навестить коллег в университете в Ланкастере. Известно, что для Европы мобильность студентов — это не просто традиционная вещь, это вещь, на которую делается ставка в развитии общества. Но оказалось, что ланкастерским преподавателям приходится буквально выпихивать своих студентов из университета, чтобы те поучаствовали в каком-то мероприятии за его пределами. Так что мобильность далеко не всегда воспринимается как благо. Но, вероятно, она все же будет развиваться дальше, несмотря ни на что.