Школа «Интеллектуал» была создана по инициативе правительства Москвы в 2002году. Ее отцом-основателем и первым директором был историк Евгений Маркелов. В прошлом сентябре его не стало. Психолог Белинский пришел в «Интеллектуал» вместе с Маркеловым, школа развивалась на его глазах и при его участии.
Чтобы стать одним из 250 учеников «Интеллектуала», надо пройти трехступенчатую систему приема. Это понятно: одаренность – дело штучное, одаренных много не бывает. Как и все малокомплектные школы, «Интеллектуал» должен будет «дорасти» до стандарта (минимум 500 человек). Перемены коснутся и дополнительного образования – кружков и секций, которые работают в школе. Схема их финансирования изменится: если сегодня педагогу оплачивают часы, затраченные на преподавание, то в дальнейшем платить будут «за голову» каждого ребенка, приходящего в кружок или в секцию. Если коротко, это означает, что школа сможет вести только те кружки, в которых будет не меньше 20 человек. На «штучных» занятиях со «штучными» детьми можно будет поставить крест. «Один из наших математиков 20 лет ведет авторский кружок, в котором не бывает больше 15 детей. Посчитали и выяснили, что из этого кружка вышло человек сорок докторов физико-математических наук», - говорит Белинский.
- Укрупнение – это хорошо или плохо?
- Одна из идей реформы образования – объединение школ в большие конгломераты, присоединение слабых к сильным. Если брать среднюю часть школ, присоединение «упавших» к более сильным – это благо. Но это не предусматривает «краев», а мы – «края»: авторские школы, школы с ярким специфическим лицом. Как и у всех малокомплектных школ, стоит вопрос о дальнейшем нашем существовании. Этот учебный год мы переживем. На будущее у нас есть программа развития, которая позволит нам охватить гораздо большее количество одаренных и мотивированных детей.
- Что значит – школа для одаренных детей? Кого вы учите?
- Мы для себя сформулировали свою миссию так: мы готовим детей для работы в российской науке. Если человек хочет этим заниматься, то должны быть специальные школы или система кружков, секций.
В психологии не сформулировано, что такое общая интеллектуальная одаренность. Я для себя принял такую гипотезу: это некоторый мультипликативный фактор, состоящий из «могу» и «хочу». У ребенка есть способности, связанные с интеллектом, креативность, фантазия - это некая заданность. Но есть вещи, с которыми можно работать и которые можно развивать: обучаемость, память, внимание, способность усваивать и анализировать информацию. У кого-то фактор «могу» высок, но если замечательное «могу» умножить на «не хочу», то в итоге получаешь ноль.
С кем наша школа пытается работать? С теми, у кого оптимальное сочетание «могу» и «хочу»: очень хорошие способности плюс желание и потенция к саморазвитию, к самореализации. «Хочу» может мотивироваться по-разному: желанием успеха, желанием доказать миру, какой я замечательный. У нас много детей с высокой познавательной мотивацией – им просто интересно, как что устроено. С мотивацией на творчество: я хочу, чтобы моя картинка-задача-работа была интересной. У разных детей разные мотивы, и задача школы - помочь им развиться.
У нас в школе плохо относятся к слову «элита», но реально мы заняты элитарным образованием. Оно демократично по форме отбора, нам безразлично, из какой социальной среды сюда попал ребенок. Понятно, что среда дает о себе знать. Все-таки процентов 40-50 детей – это дети ученых, инженеров, журналистов, программистов, учителей, есть дети более образованного социального слоя и процентов 15-20 детей, которые первыми в своей семье занимаются умственной деятельностью. Таких детей надо поддерживать, иногда у них чуть-чуть меньше способностей, но желания с избытком. Они как губка пытаются взять все, что им дают.
Эффективное образование
За год десять ребят из «Интеллектуала» становятся победителями и призерами всероссийских олимпиад, примерно 150 побеждают на городских. На открытой олимпиаде «Ломоносовский турнир» из 200 участвующих от «Интеллектуала» детей 200 стали победителями. В прошлом году выпускники 11-го класса поступали на биофак, химфак, психфак, мехмат и ВМК (МГУ), в Физтех, в Бауманский, в МГИМО, в ВШЭ, в медицинские вузы и т.д. Большинство поступили через олимпиады городского и всероссийского уровня.
- Ваша система образования отличается от обычной?
- Мы работаем по программе, которая называется «Обучение по индивидуальным учебным планам». Простая вещь: каждый предмет с 6-го класса делится на углубленные и базовые группы. Обучение в базовых группах соответствует, скажем, хорошему стандарту обычной школы. Обучение в углубленных группах выходит за эти рамки.
Мы школа, которая учит много. Пока, к счастью, бесплатно. Для нас это принципиально. Мы можем позволить себе перейти на экономические отношения в рамках нашего дополнительного образования, но основное должно быть бесплатным. Иначе нам не сохранить школу, потому что многие учителя просто уйдут (ведь школа для них - не только и не столько способ зарабатывать деньги). И это будет другая школа, с другими принципами.
Мне-то в 50 лет почти ничего не страшно. Я достаточно хороший психолог-консультант, в том числе по корпоративным конфликтам и по детским способностям, и хороший репетитор. Я не пропаду. Но у нас есть молодые ребята, которым интересно работать с детьми. У нас 34 кандидата наук, а в самом начале их было девять. Это пришедший молодняк защищается, 20 с лишним человек – математиков, биологов, физиков, химиков. Мы самая молодая и самая «мужская» школа, у нас самый молодой директор мужчина.
- Какие все же у вас перспективы?
- Школа планирует расширяться и в области основного, и в области дополнительного образования, но на это нам нужно два-три года. Мы хотели бы развиваться, наверное, как комплексный центр допобразования, работающий с одаренными детьми, плюс школа. Когда у нас будет лабораторный комплекс, ребенок, который здесь не учится, сможет выполнять здесь работу под руководством наших педагогов. Мы понимаем, как это развить, у нас есть опыт.
Так, мы проводим две большие конференции, в которых участвуют по 350-400 детей, в апреле – Маркеловские чтения, гуманитарные, на которые съезжаются 200-250 участников со всех краев нашей родины. Мы можем работать с талантливыми детьми в регионах.
Мы можем сейчас развиться и стать большим центром, потенциал у нас есть, а можем остаться тем, что есть, маленькой сильной школой. Но без государственной и общественной поддержки школа может потерять кадры.
- Много таких школ в Москве? Для них существуют отдельные условия, отдельные нормативы?
- Отдельных условий для таких школ, как наша, нет. Сколько их – может быть, полторы сотни, то есть десять процентов от всех московских школ. А совсем ярких – не более пятидесяти. Подобным школам надо предъявлять повышенные требования по качеству образования, но и дать им, во-первых, право отбора учащихся. Сейчас проводимые сильными школами конкурсы, тестирования, собеседования и отборы, по сути, незаконны. Второе – нужно дать им право самостоятельно регулировать учебные планы и нагрузку на детей, потому что сейчас приходится обходить нормы СЭС. Зачем это нужно? Чтобы ребенок, который хочет учиться больше и интенсивнее, мог бы сделать это в той же школе, а не бегать по кружкам в разных концах Москвы. У нас дети занимаются много. В старших классах нагрузка на 5-7 часов выше стандартной. Большинство детей и родителей это устраивает. Третье: таким школам, как наша, нужна несколько иная система аттестация кадров, отличная от стандартных школ. При этом требования к результату деятельности школ должны быть принципиально более жесткие, но не к процессу, а к результату.
Обучение ребенка у нас стоит в четыре раза дороже, чем в обычной школе. Хорошее образование – вещь дорогая. Одна из претензий части чиновников и обывателей к нам заключается именно в этом. Ведь в стране нет заказа - подготовить специально обученных умных детей. Его никто не формулировал.
Нам четыре раза объясняли, как мы можем заработать деньги в целях самофинансирования, – находить дополнительные деньги, оказывая дополнительные услуги. Простите, но мы знаем, как заработать деньги, просто мы в данное время и в данном месте заняты не тем.