— Можно ли говорить, что в России сегодня существует массовый рабочий класс? И чем он отличается от советского рабочего класса?
— Массового рабочего класса в России не существует. Из-за перехода от массового производства к мелкосерийному некоторые рабочие специальности перешли в разряд почти элитных. Высококвалифицированные рабочие-станочники получают высокие зарплаты и имеют возможность для подработки. Они и сегодня могут диктовать начальству свои условия. В будущем ценность носителей высоких профессиональных качеств возрастет еще сильнее — хорошего жестянщика или слесаря уже сейчас не найти.
С другой стороны, за последние 20 лет рабочий в глазах общества приобрел статус если не маргинала, то очень непопулярной фигуры. Рабочие стесняются заявить о себе, они незаслуженно забыты и обойдены вниманием интеллектуалов. Здесь есть ряд объективных и субъективных обстоятельств. Объективные — общий спад производства и распад промышленности. Но есть и субъективные — по моему мнению, это своеобразная форма неафишируемой мести со стороны интеллигенции за возвышение рабочего в советское время: «Вы были направляющие и ведущие? А теперь мы вас вообще видеть не хотим!» Из-за этого отторжения, из-за отсутствия внимания мы и у самих трудящихся видим все усиливающееся отчуждение от рабочих профессий, бегство от станка.
Завод — семья
В спецпроекте «Московских новостей» представители нескольких московских рабочих династий рассказали о том, что изменилось на их предприятиях с советских времен, почему престижу и деньгам они предпочли стабильность и каково быть частью большой заводской семьи; социолог разъяснил, почему рабочие профессии так непопулярны в обществе; а корреспондент «МН» устроился на завод, чтобы узнать систему изнутри.
— А теперь работать некому, все сидят в офисах?
— Это одна из особенностей развития российского капитализма. Капитализм на Западе сформировался благодаря первенству производительного промышленного труда, и сейчас мы видим его цивилизованную форму. В новой России вместо производства во главу угла стали посреднические и торговые функции. Если твоя машиностроительная продукция на рынке неконкурентна, а конкурентен металл, твой станок легче продать на металлолом, чем что-то на нем производить. Главное — сбыт. Отсюда и количество менеджеров в нашей стране.
Еще в брежневские времена на ПТУ начали смотреть как на отстойники для детей, которые плохо учились в школе. Это был элемент просчета государственной молодежной политики
— Непопулярность рабочих профессий ведь не в последние годы возникла?
— Истоки этой непопулярности, как мне кажется, нужно искать в 70-х и 80-х годах. Есть великое понятие моды на профессию. Еще в брежневские времена на ПТУ начали смотреть как на отстойники для детей, которые плохо учились в школе. Это был элемент просчета государственной молодежной политики. Уже тогда рабочие начали считать, что их ребенок не должен попасть в ПТУ, потому что там собирался контингент из неблагополучных семей, да и в целом престиж рабочих профессий стал падать. 1950-е и 1960-е годы были годами молодежного энтузиазма, целинного движения и массовых строек. Потом произошел сбой.
— А идет ли молодежь сейчас работать на производство?
— По статистике середины двухтысячных годов, из числа всех занятых в промышленности доля молодежи в возрасте от 16 до 30 лет составляла 24%. То есть каждый четвертый работник предприятия был молодым человеком.
— Каковы мотивы людей, которые идут работать на завод?
— Когда мы во время исследований задаем людям вопрос об обстоятельствах и мотивах выбора предприятия, на первое место выходит ответ «здесь работают родственники и знакомые». Так отвечает треть респондентов. В социологии это называется проявлением предписанности статуса. По отношению к труду эта группа является слаборесурсной по сравнению с теми, кто на первые места выбора предприятия ставит имеющуюся профессию или даже случайные обстоятельства.
— Почему? Это же преемственность труда. На многих предприятиях приветствуется, когда люди вербуют на производство членов своих семей или друзей.
— Тактически такие патерналистские отношения на производстве — положительный фактор. Они способствуют благоприятной социально-психологической атмосфере, взаимопомощи и поддержке. Но стратегически это опасно. Работники с патерналистскими установками немобильны на рынке труда, настроены не на развитие, а на сохранение имеющегося. У таких работников никогда не будет порывов к значимым для организации и для самих себя достижениям. Все это, к сожалению, факторы стагнации. Другими словами, у патерналистски ориентированных работников есть консерватизм и лояльность, податливость, исполнительность и добросовестность, но нет рыночных качеств — активности и мобильности. Поэтому в стратегической перспективе такая ориентация плоха.
— Насколько распространены рабочие династии на производстве в современной России?
— Когда мы говорим о династических проявлениях на производстве, мы не находим у респондентов положительного ответа на вопрос «хотите ли вы, чтобы ваш сын или дочь пришли на тот завод, где работаете вы». Таких людей единицы. Я бы сказал, что сейчас появление рабочих династий уже невозможно. В рыночных условиях никто не ориентируется на то, чтобы проработать на одном месте до пенсии. Пример родителей уже не является примером для подражания. Как можно говорить о династиях, если ты не способен зажечь собственного ребенка и убедить его, чтобы он шел за тобой? Ребенок скажет: «Ты чего, папа? Это же совсем не то! Ты пашешь у станка, а в жизни нужно совсем другое».
У рабочих очень развита коллективистская ориентация, взаимопомощь и склонность к неформальному общению
— То есть основной мотив работы на заводе — деньги?
— К сожалению, во всех наших исследованиях у рабочих и инженеров мы видим проявления однофакторной модели мотивации труда. Хороший заработок считают главным в работе от 80 до 90% респондентов. Самореализация, содержание работы, общение с товарищами — все эти пункты показывают результат на порядок ниже. При этом удовлетворенность размером заработка у рабочих крайне низкая. Среди респондентов-рабочих не более 10% уверены, что их труд оплачивается справедливо.
При этом у рабочего очень низкий карьерный потолок. Чтобы стать настоящим мастером-станочником, нужно проучиться 8–10 лет. Примерно к 35 годам рабочий заканчивает свою карьеру, получает пятый-шестой разряд, становится мастером своего дела, и больше ему некуда развиваться.
В результате рабочая профессия в восприятии людей сведена до уровня необходимой в данной конкретной ситуации. То есть рабочие профессии молодежь воспринимает как возможность пересидеть какое-то время, получить опыт, научиться чему-то, чтобы потом продать себя на рынке.
— Важны ли сейчас профессиональные сообщества, профсоюзы для рабочих?
— Дело в том, что настоящих профсоюзов у нас никогда не было, нет их и сейчас. Как и в советское время, профсоюзы у нас сейчас занимаются тем же — распределением санаторно-курортного лечения и различных льгот. Они, как правило, придерживались позиции администрации и никогда не вставали на защиту трудящихся. Причины такой ситуации исторические. У нас в России фабрики создавались с использованием зависимого труда. Петр Первый взял и по сути прикрепил крепостных крестьян к фабрике. Их одели в рабочую одежду, но их менталитет от этого не изменился. У нас не было того, что происходило в Англии, — процесса огораживания, выталкивания крестьян в города с лишением их связи с землей. Генезис рабочего класса шел совершенно не так, как на Западе, у нас не было тред-юнионов, которые отстаивали интересы пролетариата, но и не было луддитов, громящих оборудование. Вместо этого у нас был развит институт жалоб, писали письма царю-батюшке и губернаторам.
Мы находимся на изломе, когда все советские ценности как привлекательные ориентиры уже потеряны, а новые, за которыми люди бы следовали, пока не появились
— Что еще характерно для нынешних российских рабочих?
— У них очень развита коллективистская ориентация, взаимопомощь и склонность к неформальному общению. Например, мои коллеги проводили исследования на кондитерской фабрике в городе Ступине. Там введена западная система труда — все максимально прозрачно и формализовано. В таких условиях у рабочих не было возможности для неформального общения, и они уходили на другое предприятие, несмотря на то, что заработная плата там была гораздо ниже.
Мы находимся на изломе, когда все советские ценности как привлекательные ориентиры уже потеряны, а новые, за которыми люди бы следовали, пока не появились. Проблема всех трансформирующихся обществ в том, что прошлое во многом определяет настоящее. Мы находимся в колее, с которой пока не можем сойти.
— То есть получается, что рабочие все еще советские люди?
— Да, они в большей мере, чем другие профессиональные группы, остаются носителями советского. Но не в плохом смысле слова. Ведь рабочие понимают, что им нужно для хорошей, в их представлении, жизни, и многие приспособились к сегодняшним условиям.
— Эти традиционные ценностные установки влияют на политические взгляды?
— Рабочие — самый стабильный класс в том, что касается сохранения ценностных приоритетов. У них остается патерналистский взгляд, и поэтому сегодня они выступают за стабильность и порядок. Они видят, как разворовывают заводы, и это их бесит. Рабочие всегда хотят сильной руки.
Читайте также:
Династия Сапельниковых — о «Мосводоканале», коллекторах, канализации и несчастных случаях
Династия Наумовых — о том, почему работает на косметическом предприятии «Свобода»
Репотаж. Корреспондент «МН» неделю работал на заводе и вел дневник