Сотрудники «МН» вспоминают самые незабываемые новогодние праздники в своей жизни. Другие истории вы можете прочитать здесь.
«Какой же Новый год без оливье!» - решили мы с мужем три года назад и пригласили на все наши долгие новогодние праздники пятерых друзей-французов, среди которых, как вы уже догадались, был обладатель имени-салата. Итак, Оливье, Рози, Жизель, Жан-Пьер и Бриджитт по прозвищу Патунетт оказались в Москве прямо в канун нового 2009 года.
Я не могу припомнить, чтобы когда-нибудь еще, даже в школьные годы чудесные, у меня были такие искрометные и смешные каникулы.
Не понимающие ни слова по-русски, в разнокалиберных шапках, сапогах и даже лыжных костюмах 70-х годов (в России холодно, достали запасы), они расхаживали по Москве, постоянно смеялись и вечно попадали в какие-то совершенно анекдотичные ситуации. Но еще смешнее стало, когда, встретив Новый год, мы сели на поезд и отправились в Карелию, в глухую деревню в 100 км от Петрозаводска — париться в бане, ходить на зимнюю рыбалку и на лыжах через огромное озеро.
До сих пор у меня перед глазами стоит несколько самых запоминающихся картинок из того великого приключения французов в России.
Картинка 1. Группа французских туристов вваливается в маленький магазин пряжи столичного района Кунцево. Умирая от восторга и непрерывно тарахтя, женщины хватают с полок клубки и комки и обещают прийти и скупить если не все, то половину. Кунцевские продавщицы в шоке. Но чего не бывает под Новый год.
Картинка 2. Каток у метро «Парк Победы», очередь в кафе. Оливье, прекрасно копирующий русское произношение, выучил почти невероятную для француза фразу: «Пять глинтвейнов и один горячий шоколад». Стоит в очереди, повторяет. Мы, замерев, наблюдаем. Дождавшись, с гордостью выпаливает заученное, на что получает слегка хамоватое: «А глинтвейны кончились!» Немая сцена.
Картина 3. Поезд «Москва-Петрозаводск». Время близится к часу ночи, французы раскладываются по полкам. Внезапно дверь в купе сотрясают удары, а коридор оглашают крики: «Debout la France! Debout les francais!» («Вставай, Франция! Вставайте, французы!») Оказалось, что в нашем вагоне совершенно случайно оказался еще один, причем изрядно подвыпивший, соотечественник Стендаля и Бальзака. Как рассказывали потом очевидцы, услышав родную речь, он пробормотал: «Да здесь французы пачками ездят!» и, переполненный гордостью, пошел громить купе.
Картина 4. Переезд из Петрозаводска в деревню Кудама. Маршрутная «Газель» с неработающей печкой подпрыгивает на ухабах. На улице -22. Французы в разноцветных носках растирают друг другу ноги и приговаривают: «C'est vraiment Beresina... » («Да это настоящий переход через Березину...»)
Картина 5. Русская баня на берегу озера. Элегантные французские женщины заходят в парилку (100 градусов) в бусах и колье. Жан-Пьер (уже выпивший с местными водки и ставший Иваном Петровичем, или просто Петровичем) примеряет банную шапку в виде буденовки. Больше 30 секунд он не выдерживает. Зато Жизель и Патунетт, догадавшись снять бусы, уже весело ныряют в снег.
Картина 6. Местное сельпо. В очереди к прилавку стоят суровые рыбаки с заиндевевшими бородами и ледорубами. За ними, толкаясь и щебеча не по-нашему, резвится французский десант. Когда до них доходит очередь, они умудряются с помощью языка жестов и интернационального слова «водка» набрать полный пакет продуктов.
Картина 7. Зимняя рыбалка. Холодно так, что прорубаемые то и дело лунки, замерзают еще до того, как до них долетает удочка. Жан-Пьер в обтягивающих алых штанах образца 75-го года бегает вокруг лунки с рюмкой водки и печеньем. Не зная русского «Пить меньше надо», приговаривает что-то неприличное по-французски.
Картина 8. Переход на лыжах через озеро в почти заброшенную деревню Руга, где снималось «Холодное лето 53-го». Политизированная Патунетт велит передать вопрос экскурсоводу: «Скажите, помогает ли как-то правительство этому прекрасному краю?» Потом она долго не может понять, почему экскурсовод и группа заикаются от смеха.
Наконец, картина 9. Рождество с дурацкими конкурсами и песнями, массовик-затейник и все, как полагается. Жан-Пьер показывает стриптиз, поет, произносит тосты, прыгает в мешках — и отхватывает все призы. Публика скандирует: «Петрович, давай!» Переодетые в Киркорова, Виагру и еще какого-то Укупника остальные французы пляшут в париках, масках и с накладными попами, носами и грудями.
А на следующий день мы весело возвращаемся в Москву.
Да, вот еще что. К концу путешествия молодому человеку по имени Оливье становится довольно трудно принимать участие в беседах с соотечественниками. Стоит ему кому-нибудь возразить, как он слышит: «А ты вообще молчи, ты салат!»
