Сотрудники «МН» вспоминают самые незабываемые новогодние праздники в своей жизни. Другие истории вы можете прочитать здесь.
Новый год в командировке — это, скажу я вам, то еще удовольствие. Елку в съемное жилье ставить как-то неохота, подарки дарить решительно некому, а получать их не от кого. Единственный вариант праздника — отправиться в компании коллег-приятелей в ресторан. Оттуда позвонить и поздравить домашних, растравив этим душу себе и им, а потом немедленно выпить много раз подряд. Ни тебе ощущения сказки, ни домашнего уюта, о тепле и не говорю. Мы работали за Полярным кругом, постоянная ночь там началась еще в октябре, а средняя температура с того момента не поднималась выше минус 20.
Чтобы хоть как-то скрасить 31 декабря и создать атмосферу праздника, мы с другом и коллегой Алексеем решили начать отмечание днем с шампанского и фруктов. Ну, потому что невозможно уже пить исключительно крепкие напитки и закусывать их олениной или говядиной. Нам жутко хотелось лета и игристый напиток вместе с какими-нибудь грушами да мандаринами был единственной возможностью хоть чуть-чуть дотянуться до него.
Мандарины, груши и прочие бананы были куплены за десять минут в ближайшем магазине. А вот шампанского там не оказалось. Полки винного отдела напоминали пустыню, посреди которой гордо высилась бутылка французского коньяка. Пыльная, строгая, одинокая, она отпугивала местных жителей ценой и шансов попасть на чей-нибудь праздничный стол не имела никаких.
Тур по другим магазинам славного заполярного городка шампанского нам не принес. Его скупили еще 28 числа. Наш поход длился уже почти час, кожура мандаринов похрустывала от мороза, черенки груш заиндевели, наши щеки и носы алели кумачом.
Но мы решили не сдаваться. На окраинах городка было еще десять-пятнадцать магазинов, где чисто теоретически шампанское могло еще ждать нас на полках. Дольше ходить по морозу уже просто не моглось, хмурый таксист не слишком удивился просьбе прокатиться по торговым точкам в поисках шампанского.
— Лета вам захотелось, мужики?
— Ага, — хором ответили заснеженные мы.
— Ну, ётить, понимаю, должен был улетать с женой в Египет вчера, но вот, — таксист отпустил руль и грустно развел руками. — Поругались с моей, отдых накрылся, Новый год накрылся, брак накрылся, ётить. Таксист угрюмо сгорбился над рулем и затих. То ли переживал расставание с Египтом и любимой, то ли ждал вопросов и подогревал наше любопытство.
— А тебя как зовут-то? — спрашиваю несчастного лишенца.
— Саня! — Водитель взбодрился и начал сыпать подробностями своих трагедий.
Деталей я уже не помню, но то ли Саня накричал за что-то на жену, то ли она на него. Короче — ад и ужас, полный крах института семьи.
— Ну так вот, она мне как крикнет, чтобы я свои путевки себе в задницу засунул и сам туда шел вместо Египта. Я разозлился, вчера утром, когда до самолета оставалось еще часов пять, пошел, да сдал их. Денег вернули только половину, ну чё, сами же мы дебилы, кто ж так делает! Прихожу домой, злой. Думаю, швырну сейчас ей эти деньги в лицо — и всё, похрен веники! А она уже чемоданы собрала. В отпуск собралась, дура. Как узнала, что я билеты сдал, так в крик. А чего тогда было мне вечером весь мозг проедать, что никуда она со мной не хочет, кроме как на развод. Ну, я сразу выскочил, и вот, таксую второй день. Хорошо хоть деньги швырнуть не успел. Есть на что пожрать. Теперь бы еще компанию на Новый год найти хорошую и всех дел.
Мы сочувственно покивали, Саня закурил и насупился еще больше.
Прошел еще час, шампанского не было нигде. Саня успел рассказать с десяток историй про свою тяжелую семейную жизнь, про ремонт в квартире, про козла-соседа, про жену, которая вообще-то ничего и даже вполне себе, но вот иногда ка-а-ак взбрыкнет, и тогда он таксует подряд несколько дней и домой носа не показывает.
Магазины закончились, шампанское не появилось. Температура с -20 упала до -25. Груши в машине оттаяли и стали расползаться. Саня рассказал нам уже о половине своей родни. Машины и люди с улиц исчезли почти все. Мы с тупой решимостью продолжали колесить по городу в поисках шипучего пойла, которое обычно нас не интересует вовсе.
Часам к семи Саня устал.
— Ребята, слушайте, я тут вспомнил про одну магазьку, она прям рядом с моим домом. Там всегда шампанское есть!
Пока мы возмущались, какого дьявола он вспомнил об этом только сейчас, Саня сосредоточенно рулил к центру города.
Во всем населенном пункте высотных кирпичных домов — четыре штуки, остальное — бараки или частный сектор. Каждая кирпичная многоэтажка имеет в народе свое название: дом в котором живет городское и нефтяное начальство — «Титаник», дом, верхние этажи которого выложены красным кирпичом, — «Красная шапочка», дом из красного кирпича с белой горизонтальной полосой по центру — «Бутерброд», квадратный жилой комплекс с закрытым двором — «Баязет».
И вот наш извозчик подрулил к «Титанику».
— Мужики, вы его, короче, обойдете, там будет такой сарай небольшой, синего цвета. Внутри магазька. Там должно быть! А я с вами пойду, тоже куплю себе, а то захотелось, так вас наслушался.
Прохрупав по снегу за «Титаник», мы увидели искомый сарай, он был мал, низок и кособок, а из трубы над крышей курился дым. Над дверью голубой краской было намалевано: Магазин «Хороший».
Полка небольшого винного отдела была пуста. Друг Алексей зачем-то спросил усталую продавщицу:
— А шампанского у вас нет уже?
Та хмыкнула в ответ:
— Нет, все раскупили, есть только какая-то шипучка дорогущая французская, никто не берет. — Суровая женщина махнула рукой в сторону полок с консервами.
А там, между горошком, кукурузой и «Тушенкой говяжьей высшего качества», стояли три бутылки «Вдовы Клико».
Мы переглянулись, но решили не мелочиться.
— Нам все! — заявили мы с Лешей и полезли за бумажниками.
— Мужики, а как же я, я тоже его хочу, и деньги есть! — Саня обиженно глядел на нас.
— Да хватит всем, — успокоила таксиста продавщица, — у меня еще две бутылки в подсобке стоят, они на полку не влезли.
— А чего вы их на опустевшие винные полки не поставили?
— Так чего людям головы морочить, это ж непонятно что, одно разорение, по полторы тыщи бутылка, пусть отдельно стоят, с консервами, а на винных полках и так места было мало, «Советское шампанское» не вмещалось. Ну вы берете или нет? — с некоторым недоверием переспросила продавщица.
И мы взяли. И вышли на мороз. И увидели огромное, на полнеба, сине-зеленое северное сияние. И никого на улице. В «Титанике» светятся окна, на некоторых яркие лампочки гирлянд, откуда-то несется музыка.
Мы так и застыли с задранными головами. Саня о чем-то нас спросил, потом куда-то убежал, мы стояли, смотрели на небо, курили и молчали. Потом наш таксист приволок хрустальные бокалы, сказал, что попросил у соседа-козла, а тот оказался не козлом и дал. «Вдова» пошла в дело, мы звонко чокнулись, вкусно выпили, похрустели вновь замерзшими грушами.
Тут от одного из бараков прямо к нам побежала женщина — это была Cанькина жена. Мы с Лехой вежливо поздоровались, но она нас не слышала, она обнимала своего мужа, они что-то там друг другу говорили, смеялись, плакали, чего на морозе и после «Вдовы» не примерещится. А потом уговаривали нас зайти к ним ну хоть на полчаса.
И была елка, которую Cанькина жена нарядила в надежде, что помирится с мужем до Нового года, и был стол, и счастливые эти двое, которые через неделю наверняка опять переругаются на ровном месте. А потом мы с Лехой поехали в ресторан, пили, пели, ели и было нам тепло и хорошо, но немного грустно, потому что до елок в своих домах мы так и не добрались.
