Тот, кто жил в европейском содоме подольше, знает, что есть и еще одна сторона праздника. В последние дни перед Рождеством все страны Старого Света превращаются в сплошной движущийся поток.
Прислушайтесь к дорожным сводкам, присмотритесь к очередям на вокзалах — это разъезжается население больших городов. Едут кто куда: в пригороды, в деревни, в тихие курортные местечки. Европейское Рождество — это праздник, который навсегда принадлежит семье, время общего сбора за столом, время подарков братьям и сестрам, время помириться с нелюбимой теткой и закормить внуков шоколадом до счастливого диатеза. Короче, это время встречи семей. А так уж сложилась европейская жизнь и история, что люди, старея, предпочитают из метрополий перебираться в тихие нестоличные места. Поэтому в 20-х числах декабря вся Европа выстраивается в пробку, которая стоит на всех направлениях, ведущих «из». Из Лондона, из Берлина, из Парижа дети едут к родителям.
Есть, конечно, в Евросодоме стойкие мизантропы (не-мизантропы, у которых по разным причинам нет родни, обязательно заранее запаслись приглашением какого-нибудь дружественного семейства), но настроение у них в эти дни тревожное и раздраженное.
Новый, 1999 год я встретила у берлинского банкомата. В эту ночь в обращении должны были появиться новые деньги, евро
А когда рождественские дни заканчиваются, начинается та странная неделя, которую немцы называют «время между годами». Межвременье, полурабочие, полупохмельные дни от Рождества до Нового года, еще одного «европообразующего» праздника.
Новый, 1999 год я встретила у берлинского банкомата. В эту ночь в обращении должны были появиться новые деньги, евро. Мне и моим друзьям хотелось не столько новых денег, сколько ощущения вот этого странного перехода. Поэтому без десяти полночь мы оказались в предбаннике одного из берлинских банков. Кроме нас там была еще куча хиппи и яппи и несколько районных алкоголиков, у которых тупо кончились деньги. Без двух минут 12 один из банкоматов выплюнул бумажку в 20 немецких марок. Присутствующие чокнулись шампанским.
Рядом со мною стояли две берлинские девицы лет пятнадцати: булавки в ноздрях, черный макияж, кожаные мини-юбки, синие волосы дыбом. Короче, радость содома. Одна из них без двух минут 12 говорила другой: «Да, а жареный гусь с яблоками у мамы был, как всегда, отличный».
В это время во внутренностях банкоматов что-то защелкало, мы все достали свои «визы» и «мастеркарды» и через минуту держали в руках новенькие евробанкноты.
С той самой ночи я никогда не волнуюсь за европейские духовные скрепы. Подозреваю, что семейное Рождество, работающие банкоматы, отличный жареный гусь и красивые синие прически позволят им пережить любое потрясение.
Всем хороших праздников!