Допустим, ваша страна совершила нечто ужасное. Может быть, недавно, а может быть, очень давно, когда вы и даже ваши родители еще не появились на свет. Что вы чувствуете по этому поводу? Должно ли правительство как-то загладить историческую вину? Например, извиниться или даже выплатить жертвам компенсации? Интуитивно многие склоняются именно к такому мнению, хотя природа возникновения подобных обязательств не вполне ясна.
Обычно об ответственности страны за исторические преступления рассуждают так, будто мы участвуем в судебном процессе, в ходе которого рассматривается уголовное дело. Ответчики могут быть представлены в двух ипостасях. Это может быть либо существующее ныне государство, которое, на взгляд судей, является тем же самым государством, которое совершило преступление. Либо это может быть народ, все граждане обвиняемой страны, которые признаются ответственными за действия своего правительства. Оба подхода имеют очевидные проблемы.
Если ответственным признается государство, то мы вынуждены предположить, что страна, как человек, имеет некую уникальную идентичность в течение всей своей (возможно, очень долгой) жизни. Согласно этому подходу, несмотря на то, что все люди, жившие в тот момент, когда совершалось преступление, например, в эпоху колониальных захватов, уже умерли, главное действующее лицо — государство, осуществившее колониальную экспансию, — остается тем же самым.
Справедливо ли это? Не говоря уже о том, что человек меняется с годами, причем иногда весьма значительно, главный недостаток такого подхода в том, что страны более схожи с корпорациями, с компаниями, нежели с людьми.
Страну, как и компанию, определяют не люди, а слова — ее имя и ее конституция. Это означает, что страна может быть создана или уничтожена росчерком пера. Когда историки называют страну, совершившую в былые годы какие-либо ужасные злодеяния, мы сталкиваемся с серьезной проблемой — с какой из ныне существующих стран ее идентифицировать? Действительно ли Федеративная Республика Германия это та же самая страна, которая устроила холокост и превратила Европу в кровавую баню?
***
Второй вариант — коллективная ответственность народа за грехи правительства — предполагает, что в конечном итоге во всех совершенных преступлениях виноваты именно жители данного государства. Да, не все могли быть согласны с действиями властей и даже не все, может быть, понимали, что эти власти делали. Тем не менее страна действовала от имени своих жителей, а те в свою очередь эти действия поддерживали, хотя бы собственным молчанием.
В демократических странах идея коллективной ответственности формализована. Мы все согласны, что решения, принимаемые демократически избранным правительством, отражают нашу коллективную волю, хотя наши личные политические предпочтения могут быть совсем иными. Поэтому когда демократическая страна начинает войну, все ее граждане являются в широком смысле авторами данного деяния.
Но и гражданам недемократических государств (а это большинство стран на протяжении большей части истории человечества), если их обвиняют в коллективной ответственности за злодеяния авторитарных властей, приходится доказывать свою невиновность, доказывать, что они делали все возможное, чтобы не допустить зла, например, выступали с протестами или участвовали в движении сопротивления.
У концепции «виновного народа» есть очевидные недостатки. Например, в современной Турции проживает небольшое число армян. Должны ли и они, как граждане Турции, нести ответственность за геноцид армян, в котором обвиняется их страна? Или другой пример. В последние 50 лет многие страны столкнулись с невиданным масштабом миграции. В современной Англии проживают более миллиона выходцев из Индии — бывшей британской колонии. Должны ли и эти граждане Великобритании извиняться за злодеяния, совершенные британскими империалистами в Индии и других колониях бывшей империи?
Можно пойти другим путем: предъявить обвинения не всем нынешним гражданам страны, а лишь потомкам тех, кто участвовал в создании одиозных режимов вроде гитлеровской Германии. Однако, пытаясь их найти, мы быстро обнаружим, что многие из них разъехались по всему миру. К тому же предъявление подобных обвинений к целому народу по принципу «кровной» ответственности считается в современном обществе неприличным. Например, никто не будет в здравом уме винить в смерти Христа всех ныне живущих евреев.
***
Таким образом, суд истории, устраиваемый по модели уголовного процесса, когда страна и ее граждане отправляются на скамью подсудимых за преступления минувших дней, оказывается совершенно неработоспособным механизмом.
И все же мы интуитивно чувствуем, что несем ответственность за грехи предков. Как быть с этим чувством? Я думаю, что мы должны отказаться от концепции вины, от идеи предъявления обвинений, от поиска личности обвиняемого и выстраивания цепочки доказательств, связывающей его с преступлением.
Вместо этого я предлагаю рассматривать любую страну как нечто, что существует лишь в нашем представлении. У этой воображаемой нами страны, гражданами которой мы себя ощущаем, есть честь, которую мы стремимся оберегать. У нее есть история, которую мы воспринимаем, как историю своего общества, своего народа. В этой истории могут встречаться «плохие» моменты. Однако проблему для нас создают не собственно злодеяния предков, а те моральные ценности, которые этими злодеяниями декларируются. Поэтому мы не просто пассивно наследуем «вину» предков, мы активно выражаем свое отношение к тому, что они делали. И это происходит в настоящее время, а не в прошедшем.
Концепция национальной чести (а не национальной вины), как мне представляется, намного точнее объясняет наше интуитивное чувство ответственности за исторические преступления государства, частью которого мы являемся. Проблема исторической преемственности в этом случае решается сама собой, потому что мы сами определяем, что считать частью свой истории, а что нет.
Нет необходимости разыскивать виновных в деяниях предков, если мы сами раскаиваемся в содеянном ними. Например, Канада, без сомнения, одно из наименее кровожадных государств в мире, в течение более 150 лет проводила политику ассимиляции аборигенов под лозунгами «вытравим индейца из индейцев», «сделаем из индейцев современных людей», для чего по всей стране была открыта система школ. Во многих отношениях, по стандартам своего времени, это была политика, вдохновляемая самыми гуманными побуждениями. Но сегодняшние канадцы воспринимают эту политику как национальный позор, как вину, которую надо искупить. Эта политика не соответствует представлениям канадцев о том, какой должна быть их страна.
***
Предлагаемая концепция национальной чести позволяет объяснить, почему некоторые государства отказываются отвечать за преступления минувших дней, хотя доказательств их вины предостаточно. Например, Турция и Япония не признают факты геноцида, несмотря на бесчисленные свидетельства современников и полное согласие профессиональных историков в оценке этих событий. Так происходит потому, что в представлении этих стран о собственной истории просто нет места для подобных бесчестных действий, поэтому все неудобные факты оказываются вычеркнуты из памяти.
Конечно, на этом же примере хорошо видно, что модель ответственности за исторические преступления, построенная на представлениях людей о чести страны, имеет изъян — людям легче забыть о бесчестье, чем признать нелицеприятные факты. Однако здесь проявляется и сильная сторона предлагаемого подхода, поскольку он позволяет понять, почему эти страны так себя ведут и как на них можно воздействовать. Ведь истинную честь нельзя купить, нельзя добыть обманом. Самообман может стать частью национального характера, но он лишь камуфлирует моральные проблемы страны до тех пор, пока уже не будет слишком поздно.
Да, одного чувства чести недостаточно, чтобы установить справедливость. Но предлагаемая концепция помогает понять, почему нас должно беспокоить то, что наши правительства творили на протяжении минувших столетий. Правда, к сожалению, она не объясняет, что нам с этим беспокойством делать. Какие бухгалтерские методы мы должны использовать, чтобы подсчитать ущерб, нанесенный Англией бывшим колониям, и надо ли вычесть из полученной суммы стоимость выгод, которые колонии получили за время британского господства?
Концепция национальной чести не дает никакого ответа на многие существенные вопросы ответственности государств за исторические преступления. Она лишь подчеркивает, насколько важны символические акты признания исторической правды и проявление межгосударственного уважения, как это произошло, например, недавно в случае с признанием Россией сталинской расправы над польскими офицерами в Катыни.
Оригинал статьи на английском языке опубликован в канадском журнале Arts & Opinion.