Все дети военврача Кристиана Мунка росли с мыслью, что им не суждена долгая жизнь. В семье умирали рано. Настоящим ее кошмаром был туберкулез — болезнь бедных людей. Военный врач был человеком уважаемым, но зарабатывал мало, а климат и дешевое жилье делали свое дело. На высокогорные курорты с солнцем и альпийским молоком денег не было. Жена Кристиана Мунка умерла от чахотки, когда ей было 33, в 1868-м. Военврач остался с пятью детьми: Лаурой, Эдвардом, Софией, Андреасом и новорожденной Ингер. Карен, незамужняя сестра покойной матери, переехала к Мункам: кто-то должен был вести хозяйство. Пятеро детей росли в бедном и набожном доме — все регулярно вели дневники, наполненные набожностью и бедностью. А больше всего наполненные страхом смерти.
Они были любящими братьями и сестрами, но каждый с детства был приучен замечать в окружающих симптомы возможных болезней: приступы кашля, бледность, неестественный румянец, внезапную вялость или нервозность. Однажды у Эдварда пошла горлом кровь — этот приступ он до конца жизни мог описать в мельчайших подробностях.
Следующей заболела туберкулезом старшая сестра, София. Она прожила 15 лет, до 1877-го. После смерти Софии что-то как будто ускорилось. Мунк был уверен, что окажется следующим — и, судя по дневниковым записям, жил в постоянном мучительном страхе, в огромной нервной спешке. Успеть хоть что-нибудь.
Уроки композиции, курсы рисования и черчения в Политехнической школе, частные занятия с классиком норвежской натуралистической живописи, Кристианом Крохгом, — все это продолжалось до 1885 года. Если судить по ранним этюдам, Мунк готовился стать выдающимся норвежским художником-реалистом. Но в 1885-м его занесло в Париж, там он начал делать наброски к картине, которая оказалась одной из самых главных в его жизни. Кто бы сомневался! Картина называлась «Больной ребенок», и это было воспоминание о последних минутах жизни Софии. После того как картина была готова, стало понятно, что на прибавление в стане художников-реалистов рассчитывать не приходится.
Так как эти заметки о Мунке исторические, а не искусствоведческие, анализ картин был бы неуместен. Несколько слов все же сказать нужно. С «Больного ребенка» начинается длинная серия работ, самые громкие, оказавшие наиболее сильное воздействие на современников, приходятся на 90-е годы XIX века. Кульминацией всех этих циклов остается знаменитый «Крик», многократно повторенный самим художником, объект торговли, исследования — и краж.
На протяжении всех 90-х годов Эдвард Мунк остается предметом восхищения, но и эпицентром сильнейших скандалов, где бы он ни находился: в Париже, Берлине, Амстердаме или Осло.
Своими скверными нервами художник уловил наступление катастрофы под названием XX век
На что реагировала публика? Картины Мунка показывали ее привычный мир одновременно и узнаваемым, и запредельным. В нем не было устоявшихся пропорций, объемов, цветов и линий, в нем фигуры не отделялись от воздуха и света. В этом мире стулья были такими же живыми существами, как люди, стены дышали, окна смотрели. Все это было пропитано каким-то неуловимым страхом смотрящего — как будто автор рисовал, испытывая притяжение, но и ужас. Повторюсь, сходство с реальностью при этом никуда не исчезало, конкретные люди, архитектура, фрагменты пейзажа оставались узнаваемыми. Просто реальность эта была какая-то не совсем в себе, она подчинялась законам «потусторонней» гармонии. Собственно, даже людей на картинах Мунка сложно назвать людьми — это облики, обличья, силуэты. Человеческое в них — преходящая личина, которая то и дело выворачивается наружу иной сущностью: Чужой против Хищника.
Глядя из начала XXI века, легко заметить то, что не было очевидно в конце XIX: речь шла не о том, что у художника было тяжелое детство, сложная жизнь и скверные нервы (диагноз маниакально-депрессивный психоз у Мунка имелся вполне официально). Речь шла о том, что своими скверными нервами художник уловил нечто, что даже еще не носилось в воздухе. А именно наступление катастрофы под названием XX век.
Пройдет 20 лет после «Крика», написанного в 1893 году, и Европа перестанет быть похожа на саму себя, линии, пропорции, краски начнут сползать, за привычной жизнью и человеческими лицами начнут просвечивать окопы, траншеи, противогазы. Черная-черная рука.
Нужно заметить, что это время Мунк встретил — после очень бурного, скандального и богемного периода своей жизни в Берлине и Париже — уже в родной Норвегии. В тот момент, когда катастрофы века набирали ход, он стал почти затворником в купленном деревенском имении с собственным куском берега и пляжа, с прекрасно оборудованными ателье, с хорошими денежными заказами.
В этом уединении он пережил Первую мировую войну, время между войнами, превращение из живого классика в представителя «дегенеративного искусства». Почти пережил и Вторую мировую. Эдвард Мунк скончался в Осло, 23 января 1944 года: боясь не дожить и до 20, он в результате прожил больше 80.
40 версий «Крика»: как Эдвард Мунк рисовал свою самую знаменитую картину