Первая позиция
Восемь лет назад был убит главный балетмейстер Московского музыкального театра Дмитрий Брянцев. То есть это потом стало понятно, что убит, когда через три года в лесу под Прагой обнаружили останки. А в июне 2004-го он «пропал» — поехал в Чехию с чемоданом наличных, вышел из гостиницы и не вернулся. Тогда был первый звоночек — сигнал случившихся в балетном мире перемен.
Этот самый балетный мир — закрытый, относительно небольшой, многим до сих пор представляющийся заповедником чистого искусства, — движется тем же маршрутом, что и вся страна, но всегда немного опаздывает.
Показательны этапы большого пути главного театра страны. «Перестройка» в Большом началась в 1995-м, когда ушел Юрий Григорович, что был и главным балетмейстером, и правителем театра в целом, и, ничего не сочиняя в последние двадцать лет, обеспечивал застой в танцевальном искусстве. Затем годы добрых намерений, художественного руководства с человеческим лицом, провальных гастролей и денежных проблем — правление Владимира Васильева. И с 2000 года стабилизация при новом гендиректоре Анатолии Иксанове — пришел уже не творческий человек, но петербургский эффективный менеджер, принимавший на службу художественных руководителей.
Балетный мир начал думать про деньги. Нет, он думал про них всегда — и в советские времена сталкивавшиеся в быту с летучим народом обыкновенные граждане поражались практичности эльфов и сильфид: балерины набивали на зарубежных гастролях чемоданы, а затем распродавали наряды и технику с помощью комиссионок и налаженной сети дилеров. В мозгах каждого лебедя работал отличный калькулятор. Руководители театров дружили с иностранными импресарио и договаривались о гастролях именно с теми, кто был наиболее приятен. В 1995 году по обвинению во взяточничестве был взят с поличным и арестован главный балетмейстер Мариинского театра Олег Виноградов — впрочем, до тюрьмы дело не дошло. Случался и мухлеж с ведомостями — известна история о том, как один большой начальник раздавал артистам премии за гастроли, закрывая ладонью сумму в тот момент, как они расписывались. Но все-таки это был достаточно небольшой бизнес — ведь и выезды из СССР случались нечасто. Потом ситуация переменилась.
Над Канадой небо синее
Пришло новое поколение и решило зарабатывать всерьез. Но надо было выбирать — зарабатывать по специальности или как-то совсем иначе. Тут народ разделился. Кто-то одновременно с художественным руководством торговал мороженым (не в ларьке сидел, а держал бизнес в городе), кто-то попробовал заняться гостиничным делом (как Брянцев, которого, как потом выяснилось, убрал его российский компаньон, не имевший никакого отношения к танцам, — чешская полиция раскрыла дело, и убийца сейчас сидит). А кто-то сам (или записывая на родственников) организовывал частные концертные агентства, привлекая в гастрольные программы подчиненных — и понятно, что не все подчиненные были от этого в восторге, и также не были в восторге конкуренты. Кроме того, как говорят балетные, в некоторых театрах появилось понятие отката — за разрешение уехать в свободный день на личную гастроль надо отстегнуть начальнику весьма существенный процент. В большом искусстве варятся, бурлят, пригорают большие деньги — и давно было понятно, что когда-нибудь кастрюля взорвется.
Подонок, плеснувший кислотой в лицо худруку балетной труппы Большого Сергею Филину, мог руководствоваться тысячью причин — и денежных, и личных (случайности тут быть не могло — пострадавшего, как известно, окликнули перед нападением), но в любом случае стал самым громким за последнее время предвестником взрывной эпохи. При этом не первым.
С осени не появляется на сцене Большого одна из балетных прим, Светлана Лунькина. Когда надолго исчезает с афиш имя какой-нибудь из примадонн, фанаты обсуждают две версии: травма или беременность. Но о травмах обычно известно сразу (даже если человек «сломался» не на сцене), известия о грядущем прибавлении семейства наши женщины предпочитают из суеверия хранить в тайне как можно дольше, но фанатов не унять, и сведения из отдела кадров все равно становятся достоянием общественности. В этот раз ни того ни другого. Просто балерины нет в театре, странный отпуск за свой счет (сначала на полгода, только что продлен до конца сезона) и ползущие по кулисам диковатые слухи.
Что же происходит? И где, собственно говоря, Лунькина — балерина, что совсем недавно обеспечила Большому театру успех на премьере балета Chroma Уэйна Макгрегора и на которую тот же самый Макгрегор должен был ставить мировую премьеру «Весны священной» в конце марта? Она в Канаде, потому что боится. За себя, за детей и за мужа.
Ей и ее мужу, бизнесмену Владиславу Москалеву, что почти два десятка лет занимался проектом «Звезды XXI века» (балетные концерты хай-класса, проходившие в Канаде, в Штатах, во Франции, а с 2010 года и в России) минувшей осенью взламывали фейсбук и электронную почту, а также угрожали по телефону. Кто — разумеется, неизвестно, зато известно, что в прошлом году Владислав Москалев и Владимир Винокур, собиравшиеся вместе стать кинопродюсерами и начинавшие проект «Кшесинская», резко разошлись во мнениях по поводу грядущего фильма. Прозвучали и взаимные финансовые претензии, и обвинения в растрате.
Судебные разбирательства еще, вероятно, грядут, но вот что характерно: Фонд Владимира Винокура по поддержке культуры и искусства в поисках справедливости начал рассылать письма о том, что Москалев обвиняется в хищении, а Лунькина — его пособница, не куда-нибудь, а по ведущим театрам мира. Письма идут не только в те театры, с которыми балерина когда-либо сотрудничала, но и, к примеру, в Национальный балет Канады, куда она сейчас ходит на утренний класс, чтобы не терять форму.
Омерзительная клака, водящая дружбу с артистами, спекулянты и перекупщики билетов, полусумасшедшие фанаты, готовые перегрызть горло соперникам своих кумиров
Понятно, что руководители знаменитых трупп посочувствовали балерине и были шокированы такими методами сведения счетов. Между прочим, в первую очередь Большому следовало бы объяснить письмосочинителям, что негоже травить балерину. Но, кажется, дирекция начинает креститься только тогда, когда гром уже вовсю громыхает над головами.
Это из области каких нравов — балетных или «общегражданских»? Пока справедливость восторжествует, ни в чем не виноватая балерина лишается возможности работать в России и терпит сочувственные взгляды зарубежных коллег. И это не единственный балетный ущерб для отечества — проект «Кремлин гала» (новое название «Звезд ХХI века»), очевидно, потеряет свой класс — его покинула команда знатоков, гарантировавшая качество.
После шока
Услышав о покушении на Филина, бывший главный балетмейстер Большого Алексей Ратманский, что ныне трудится в American Ballet Theatre, написал в своем фейсбуке: «Несчастье с Сергеем Филиным не случайность. Многие болезни Большого — омерзительная клака, водящая дружбу с артистами, спекулянты и перекупщики билетов, полусумасшедшие фанаты, готовые перегрызть горло соперникам своих кумиров, циничные хакеры, вранье в прессе и скандальные интервью сотрудников — это один снежный ком. И ему причина — отсутствие ТЕАТРАЛЬНОЙ ЭТИКИ, которая разрушалась в Большом постепенно, конкретными людьми. Вот настоящая беда этого великого театра... Сереже — скорейшего выздоровления и мужества!».
Это сугубая правда (разве что кроме «скандальных интервью сотрудников» — ведь, не выноси народ сор из избы, о многих проблемах театра мы бы и не узнали). Но вот что важно: когда Ратманский сам был у руля, он предпочел заниматься творчеством, а не заставлять администрацию воевать с клакой (оплаченные аплодисменты страшно развращают артистов, что-то убивают в душе — это нечто вроде регулярных походов к проституткам). Конечно, это право балетмейстера — думать лишь о том, как он будет ставить танцы, но если ты отвечаешь за целый дом, негоже отдавать жизненно важные решения заместителю. В результате упрочилась власть завтруппой Геннадия Янина, после отъезда Ратманского даже претендовавшего на пост худрука. Но когда до утверждения в должности оставался один шаг, кто-то разослал журналистам фотографии групповой оргии, в которой принимал участие претендент, и на этих фотографиях можно было разглядеть людей, похожих на сотрудников Большого, стоящих ниже его по служебной лестнице. Вот тогда на эту должность и пришел Филин.
Кто-то одновременно с художественным руководством торговал мороженым (не в ларьке сидел, а держал бизнес в городе), кто-то попробовал заняться гостиничным делом
Так куда ж дальше поплывет Большой театр? Сейчас обязанности худрука временно исполняет Галина Степаненко — яркая прима девяностых-нулевых, ныне педагог в Большом. (На радость публике она до сих пор изредка выходит в концертах.) Будем надеяться, что Филин выздоровеет полностью, что не останется шрамов на лице и в душе, и, конечно, что преступного ублюдка, сотворившего этот кошмар, поймают. Но стоит также надеяться, что шрам от ожога останется в Большом, что артисты и высокие начальники задумаются о правилах жизни, по которым живет театр, и о том, как мы все дошли до жизни такой. И попытаются что-нибудь исправить, подумав в нужный момент, что деньги еще не самая важная вещь в жизни и что стоит больше доверять тем фанатикам работы, что создают бренд Большого театра, а не тем деловым людям, что его продают.