Слово «ужас» здесь вовсе не гипербола. В начале 1920-х годов в России начался масштабный развал промышленности. В Витебской губернии, к примеру, не работало 60% заводов и фабрик. В мае 1924 года в отчете ОГПУ о положении в стране говорилось: «Рост безработицы обусловливается главным образом притоком безработных из деревни. Однако немаловажной причиной его продолжает являться и сокращение промышленности. На Урале проведено значительное сокращение штатов на металлозаводах... Предполагается сокращение на ижевских заводах; проведено сокращение на морзаводе в Крыму (до 600 человек) и на Онегзаводе Карелии. Предполагается закрыть Луньевские и Устинские копи и уволено дополнительно 900 рабочих Челябкопей (Урал). На нефтезаводах сокращено 25% рабочих и предполагается еще 50%. Сильное сокращение проведено в лесной промышленности».
Но лишь после того, как безработные начали массовые акции протеста, в Кремле всерьез озаботились этой проблемой. В июле 1924 года Политбюро утвердило отличающийся особым цинизмом вариант борьбы с безработицей: «Принимая во внимание, что безработица будет носить тяжелый характер, а также возможность нового притока безработных из деревень в связи с неурожаем... должна быть немедленно произведена конкретная реальная чистка состава зарегистрированных по всему Союзу со снятием бесстажных и малоценных элементов, ищущих пособий, а не работы (не менее 30–25% зарегистрированных)». Тем же решением были установлены новые правила регистрации, по которым работу не могли получить все те, у кого не было 6–7 лет стажа и рабочей квалификации. Прекратились и выплаты пособий. К концу лета 1924 года в Ленинграде из 140 тыс. безработных на бирже было «вычищено» 95 тыс. Хотя, как отмечало ОГПУ, «количество фактических безработных увеличивается». К рабочим и бежавшим в города крестьянам добавились новые лишние люди — демобилизованные военные.
Когда в 1925 году при биржах труда открылись курсы переподготовки, в СССР было 10 млн безработных. В сводках происшествий и обзорах положения в стране появился постоянный раздел «Выступления безработных» и «Эксцессы на биржах труда», где фиксировались случаи разгромов бирж и избиения их сотрудников.
И только с появлением в стране великих строек, средства на которые нашлись в результате жестокой коллективизации, безработица стала неуклонно снижаться. Способствовало этому и введение новой паспортной системы — колхозники остались без документов и оказались намертво привязаны к земле. Теперь уже толпы вербовщиков искали и не находили людей для северных лесоповалов и далеких рудников. Эти вакансии стали заполнять зэками, в числе которых нередко оказывались «социально вредные элементы» — отказывающиеся от предложенной работы тунеядцы.
В 1930 году советская пресса объявила, что в стране не осталось ни одного безработного. Вновь они появились без малого четверть века спустя.
Пришедший к власти Хрущев практически одновременно затеял массовые амнистии, сокращение армии и реорганизацию аппарата управления. И уже к середине 1956 года в высшие органы власти страны пошел поток писем с просьбами о помощи. Только в президиум Верховного совета СССР ежемесячно поступало до 4 тыс. писем от оголодавших и обездоленных граждан. «Самостоятельно трудоустроиться совершенно невозможно, — говорилось в одном из них. — Продолжительное время моим трудоустройством занимается отдел кадров исполкома Моссовета, но пока безрезультатно. Затянувшаяся почти 10-месячная безработица совершенно измотала меня и выбила из сил и из моих более чем скудных средств. Я распродал все, что только можно было из носильных, домашних и др. вещей, включая белье, пальто жены и др. По уши в долгах, мне необходима работа, чтобы я мог прокормить свою семью, состоящую из 4-х человек, из них 2 несовершеннолетние школьницы — 9 и 16 лет, чтобы мои дети не голодали и имели скромный кусок хлеба…»
По далеко не полным данным, собранным МВД, в некоторых городах РСФСР безработица оказалась не ниже той, что была в 1920-е. К примеру, в городах Краснодарского края насчитывалось 22 тыс. безработных. В целом по стране маялась без работы не одна сотня тысяч человек. Хрущеву пришлось хвататься за проекты строительства крупных объектов, в том числе освоения целинных земель. Но этих мер оказалось недостаточно, пришлось пойти на сокращение рабочей недели и введение дополнительного выходного дня — субботы. Экономисты всего мира удивлялись, узнав о мерах советского правительства, резко снизивших производительность труда на одного работающего. Они просто не подозревали о существовании в СССР безработицы.
В конце концов безработицу сделали скрытой и от самого советского народа. С 1970-х любой гражданин мог без труда найти работу, где, не ударяя палец о палец, получал бы сносную зарплату. Как говорилось в популярном тогда анекдоте, «люди делают вид, что работают, а государство делает вид, что им платит».
В апреле 1991 года был принят закон «О занятости населения в РСФСР». Тогда же были возрождены биржи труда, появились первые зарегистрированные безработные и пособия по безработице.
Затянувшаяся почти 10-месячная безработица совершенно измотала меня и выбила из сил и из моих более чем скудных средств
Характеристика вместо резюме
Белорусские власти решили возродить советский рудимент в виде характеристики с предыдущего места работы (учебы), без которой в СССР было практически невозможно устроиться на хорошо оплачиваемую должность в госструктурах и на госпредприятиях. Идею с характеристиками внес президент Лукашенко, говоря о грядущем сокращении госаппарата. «Я долго колебался, но принял для себя решение — 25–30% кадров в госорганах мы сократим. Они нам просто не нужны… И мы прекратим эту неразбериху и шараханья специалистов: «я тут не хочу, пойду туда». Не пойдешь, пока не получишь характеристику с места работы. Вот и все», — заявил батька.
Идею тут же поддержали нижестоящие чиновники. «У людей напрочь отсутствует даже легкий страх потерять работу. Бегают с одного предприятия на другое. Если будет внедрена обязательная характеристика с предыдущего места работы и без этого сложно будет устроиться, то этот вопрос наряду с материальным поощрением труда найдет свое отражение», — заявил зампред Брестского облисполкома Яков Буховецкий, метящий в губернаторы.
По материалам РИА Новости,
В нынешние стабильно-застойные времена мы все ще боимся беработицы — Не за совесть, а за страх