Название коллектива «Провинциальные танцы» не врет — на любой снобский взгляд из столицы люди, живущие на загадочной «периферии» находятся от средоточия культур так же далеко, как Эфелева башна от созвездия Кассиопеи. Действительно, труппа образовалась в Екатеринбурге, но не испытывая комплексов на этот счет и предугадав все могущие в последствии возникнуть ярлыки, назвалась прямо и без подтекстов. А если сразу стать честными — можно, не оглядываясь на собственный имидж, заниматься любимым делом — современным танцем, или contemporary dance, который еще сто лет назад попрал устои академизма.
Руководит «провинциалами» Татьяна Баганова — опытный, влиятельный хореограф и практикующий танцор — она вместе с артистами труппы приняла участие с спектаклях на площадке «Платформы». Анна Абалихина и Евгений Кулагин стали в прошлом году чуть ли не первыми отечественными хореографами, вступившими по инициативе самой Багановой на путь приглашенного в коллектив специалиста. До этого «Провинциальные танцы» смотрели даже не на Москву, а на Запад, откуда часто принимали постановщиков.
В работе с российскими хореографами коллектив должен был справиться с непростой задачей — за короткое время усвоить абсолютно новые техники, на который строились спектакли «Алиби» и «Опыт №4. Intersection». Так на сцену отечественного contemporary dance вышел необычный «физиологический» юмор кулагинской постановки и броуновское движение тел в «Опыте» Абалихиной.
Знакомство с «провинциальными» коллективами и молодыми отечественными хореографами на этом не окончилось, все продолжится уже этой весной — в «Гоголь-центре».
«С терминологией пусть борются теоретики»
Евгений Кулагин, художественный руководитель театра «Диалог Данс», Кострома. Автор спектакля «Алиби».
— Что это, современный танец? И почему это интересно?
— Я сам учился на актера и десять лет проработал в драмтеатре и в танец пришел по профессии, в процессе совершенствования навыка искусстве актера. Танец ближе к человеку, ближе к психофизическим возможностям артиста. Для меня современный танец или contemporary dance — это то, что происходит здесь и сейчас, в этом смысле он антагонист академического балета. Он дает больше возможности телесного и внутреннего развития, исследует тело человека как материал для воспроизведения смысла. Поэтому форм и техник современного танца очень много. Можно даже не упоминать техники Каннингема и Грэхем, которые существуют почти век и являются классикой, технику релиза, которая постоянно развивается.
Если вы увидите современный танец, то интуитивно отличите его от других — а с терминологией пусть борются теоретики. В его основе лежит манифест на основе ухода от академизма: если в балете пачка — то в современном танце юбка в пол, как у Дункан, если там пуанты — то мы танцуем босиком. У contemporary dance нет особых канонов в движении, ты работаешь с ним, как исследователь тела, структуры человека, физиологии мышц и костей, это углубленное изучение движенческих возможностей в танце без «красивостей».
Вот, например, с «Провинциальными танцами» мы исследовали грани телесного истощения. И на самом деле это должно быть немного смешно — физическую партитура, которую танцоры воспроизводят, мы задумали как взгляд тела изнутри его самого и постарались передать в постановке «Алиби». Улыбаться на нашем представлении — это нормально. В свем коллективе «Диалог Данс» я всегда ставлю акцент на физику, когда тело танцора настолько неструктурированно и воспроизводит непохоже на танец движения. Это и есть физический театр.
— Как вам работается с современным танцем в Костроме?
— У нас в Костроме своя арт-площадка — «Станция» и галерея, так что «Диалог Дансу» живется там очень хорошо. Мы имеем возможность иметь репертуарный театр, проводить медиа-перформансы, могу сказать, что зритель там очень подготовленный и чуткий. Наш зритель может воспринять и скандальную работу и современный танец в чистом виде. Задача нашего фестиваля «Диверсия», который мы проводим в Костроме, и состоит в этом — воспитать и напитать слушателя. Из-за того, что мы ведем такую насыщенную артистическую жизнь, многие говорит, что Кострома теперь — столица современного танца.
Классический балет — это преодоление гравитации, а современный танец — работа с гравитацией, с тяжестью собственного веса, здесь не нужно болеть анорексией
— Современные танцоры должны обладать теми же физическими возможностями, что и академические?
— Думаю, да. Но я знаю от коллег, сам я не работал с балетными танцорами, что им очень трудно воспроизвести хореографию современного танца. Их тела находятся уже в других рамках. Классический балет — это преодоление гравитации, а современный танец — работа с гравитацией, с полом, с тяжестью костей и собственного веса, потенциалом собственного тела, и здесь не нужно болеть анорексией. Я видел танцовщицу из Южной Африки, Трейси Хьюман, которая летает по сцене как бабочка, преодолевая свой внушительный вес.
— О чем Ваш спектакль «Алиби»?
— Это больше физическое представление, но мы все же написали к нему либретто — это мини-спектакль, который поделен на пять частей. Все события происходят в пяти разных местах и сохраняется ощущение недоверия к происходящему, все балансирует на грани свершения преступления. Нам помимо тела было очень интересно исследовать юмор и иронию в танце. Депрессивную работу сделать всегда проще, а донести телесную историю, от которой ты улыбаешься, куда сложнее без кривляний.
— Я знаю, что Вы и «Диалог Данс» участвовали в социальном проекте, что это за история?
— Это программа «Театр+общество», которая была инициирована Минкультом. Независимые театры работали с незащищенными слоями населения – кто-то в тюрьму ходил, в детдома, московский Liquid Theatre, например, работал с алкоголиками. Мы выбрали слабослышаших и 3 месяца совместными усилиями делали лабораторию, а потом получился спектакль. «Люди». Это был колоссальный опыт в первую очередь для нас — как человек, который ничего не слышит, воспринимает мир? У него другое нутро и другие объекты внимания, у них нет понятия тишины, они в ней живут. Смысл спектакля «Люди» в том, что если прекращает что-то звучать, музыка внутри тебя вечна, и нет повода не танцевать.
«Это моя личная гордость, что все на «Платформе» удается организовать»
Анна Абалихина, хореограф, куратор направления «Танец» проекта «Платформа», Москва. Автор спектакля «Опыт №4. Intersection»
— Как вы развиваете направление современного танца на «Платформе», став его куратором?
— Меня позвал Кирилл Серебренников, долго уговаривал, и я не могла не согласится. Для меня «Платформа» — это уникальный шанс воплотить свои идеи не только как куратор, но как хореограф и перформер. Получить одно это пространство в руки — уже много. Я развиваю несколько направлений, сначала расскажу про спектакли.
Мы уже занимаемся большим постановочным проектом, для которого провели огромный кастинг и пригласили всемирноизвестного хореографа и уникального Франческо Скаветти, человека, который может очень сильно поднять уровень московской профессиональной «тусовки». Осенью у нас будет еще один проект-постановка – коллаборация с «Балетом Москва». Задумана целая программа воркшопов, лекций зарубежных хореографов, и сейчас мы на стадии стыковки графиков. Также в работе интересный кураторский проект — мы приглашаем двух европейских хореографов, которые совместно с отечественными будут создавать перформансы, демонстрация результатов состоится уже в апреле, а потом — осенью. Такие кросскультурные обмены опытом очень важны, тем более «Платформа» поддерживает грантами эти работы, помогая развитию молодой хореографии.
Мы принимаем в этот проект хореографов не только из Москвы, но и из регионов, что на мой взгляд очень важно. В рамках кинопрограммы у нас уже состоялся один показ в этом году — это фильм Вима Вандекейбуса «Blush» в постановке Ultima Vez. В конце марта к нам приедет сам Вандекейбус с еще одним показом, мастер-классом и лекцией. Еще кинопоказы по теме «танцы» будет делать для нас фестиваль танцевального видео Cine Dance.
В январе «Платформа» опробовала еще один новый для себя формат, со стороны он может показаться странным но для меня он важен, потому что делает нашу жизнь лучше на социальном уровне. Вот, например, куда пойти потанцевать? В "клубах" все прокурено, нетрезвые люди, а мы предлагаем свой формат экологичной вечеринки, где можно прийти потанцевать с друзьями, устроить небольшие перформансы, пройти матер-класс. Темой первой вечеринки стал «рок-н-ролл», и я уверена, что мы будем продолжать эти мероприятия в течение года. Честно – это моя личная гордость, что все на «Платформе» удается организовать.
— Вы планируете сотрудничать с «Гоголь-центром»?
— Мы уже связаны друг с другом, «Гоголь-центр» и «Платформа». Конечно, гостевые заходы друг к другу будут, потому что имен в области современного танца немного. У нас общая аудитория, и мы все больше стараемся быть полезными ей. Отчасти поэтому и из желания выявить среду мы сейчас проводим программы коучинга, работаем с тем, что в рамках специальной программы «опен-коллов» могут прислать нам сами зрители: это видео, идеи, мотивационные письма. Для меня важно понять срез, что творится сейчас, какая волна на профессиональном горизонте, и что нужно поддерживать. А пока и здесь, на «Платформе» у меня много занятий.
— Вы не первый раз работаете с коллективом «Диалог Данс», с Евгением Кулагиным и Иваном Естегнеевым в частности, что вас притягивает?
— Конечно же, мы — очень близкие друзья, мы начинали вместе лет десять назад. «Диалог Данс» занимает прекрасную арт-площадку «Станция» в Костроме, проводит там замечательный фестиваль «Диверсия», в первом из которых я участвовала. У нас много совместных работ, последнюю из которых мы делали с Ваней Естегнеевым, одним из худруков «Диалог Данс», кое-что из наших работ будет показано в Гоголь-центре.
Я присматриваюсь к Востоку — хватит поворачивать голову на Запад. Китай и Корея в некотором смысле профессиональнее
— Что вас заставило взяться за работу с «Провинциальными танцами»?
— История интересная. «Провинциальные танцы» — один из лучших коллективов в России. Это высокопрофессиональный, здоровый в плане сплоченности, очень мотивированный коллектив. Про Татьяну Баганову (руководитель «Провинциальных танцев» - прим. МН) ходили легенды, что она самоотверженный руководитесь, экспериментатор, но с ней бывает нелегко найти общий язык. Когда у меня раздался звонок, и Таня предложила совместную постановку, я была очень польщена. Меня ждал проект, для которого в Екатеринбург были приглашены четыре разных хореографа, я была четвертой, и на постановку у меня было 12 дней. Это была своего рода лаборатория, уникальный опыт. Поэтому постановка получила название «Опыт №4. Intersection», то есть «пересечение».
Работа была непростая, у нас с Татьяной разные хореографические языки — у меня легкость, «ветерок», а у нее более «заземленная» техника. Танцоры с присвоением новой техники справились блестяще. В Москве очень трудно работать, здесь много соблазнов и такой ритм жизни, что сконцентрироваться трудно – пробки, дела, съем квартиры, зарабатывание денег. А в Екатеринбурге я оказалась в одной точке и делала одно дело – это был интересный опыт концентрации. Опыт №4.
— Вы учились заграницей, есть ли разница в подходе к современному танцу там и здесь?
— Сейчас глобальной разницы нет, информация вся открыта. У европейского, американского педагога всегда можно взять мастер-класс, все очень доступно. Неважно как, важно — что делать. В Европе есть свои трудности, там небольшой крен в сторону перформанса — акта присутствия на сцене, которого уже, по их мнению, достаточно для современного танца. Мы более критично относимся к тому, что делаем, и я уже присматриваюсь к Востоку — хватит поворачивать голову на Запад. Китай, Корея — они в некотором смысле профессиональнее и там другие возможности, там невероятные танцоры.
— Зрителю нужно понять что-то в Вашем перформансе? Там есть какой-то сюжет?
— Там нет никакого нарратива. Вся суть в том, что структура спектакля — свободная, артист имеет право импровизировать , реагировать на ситуацию и менять хореографию — это сложная задача. Я даю им такую возможность, поэтому повторение спектакля никогда не будет таким, как прежде. В этом я вижу смысл именно для исполнителей — в свободе. Импровизация — это никакая не анархия, там тоже есть свои законы.