Помимо участников лаборатории Дмитрия Крымова в спектакле заняты Валерий Гаркалин и Лия Ахеджакова, а также воспитанницы детской хореографической студии «АкТер», их родители, джек-рассел-терьер Веня и огромные куклы — неизменный атрибут крымовских постановок.
За два дня до премьеры «МН» побывали на репетиции спектакля, который, как уверяли со сцены его участники, еще не готов. Наш корреспондент, не смыкая глаз, в течение трех часов наблюдала за труппой, укрощением хаоса и оживлением кукол.
Художник Вера Мартынова с тщательностью расставляет стулья в зрительном зале. Они здесь все разные: венские с круглыми сиденьями и овальными спинками; прямоугольные, как из чиновничьего кабинета; из необработанного дерева и лакированные, старые и новые. Хотя, вроде бы прочные.
Режиссер Дмитрий Крымов немного напряженно оглядывает зал, просит одного из рабочих сцены принести еще стульев. Только именно венских, других пока не нужно.
— Леша, ком цу мир, майн фройнд, — зовет он артиста Алексея Коханова. В спектакле звучат арии на немецком языке. Возможно, это фраза одной из арий, а, может, просто «их» шутка. Из тех, что всегда появляются у людей, которые долгое время общаются и работают вместе.
На сцене репетируют два эквилибриста. Один вниз головой на голове у другого. Когда оба оказываются на твердой поверхности, дружно подпрыгнув, проверяют на прочность сцену. Она испытание проходит.
За сценой — в полуразобранном виде, без головы, огромные куклы: Пирам и Фисба. Те самые, что появляются в финале шекспировской пьесы в спектакле афинских ремесленников, который они разыгрывают для Герцога. Название спектакля «Как вам это понравится по пьесе Шекспира ”Сон в летнюю ночь”» — такое же жонглирование словами, как спектакль «Отелло» по пьесе «Гамлет». Собственно, от «Сна в летнюю ночь» у Крымова — только этот разыгрываемый ремесленниками эпизод о несчастной любви Фисбы и Пирама. Да еще дуб, который в самом начале уносят за сцену. Но об этом позже.
Подходит исполнительница одной из главных ролей Анна Синякина, хрупкая девушка невысокого роста в просторном брючном комбинезоне, в котором может поместиться две таких Анны.
О, скандалистка приехала! — приветствует ее Крымов.
—Соскучилась! — с деланной небрежностью отвечает она. Вид у нее вдумчивый и серьезный.
Один сотрудник просит Крымова после репетиции посмотреть ролик для немецких гастролей Школы драматического искусства. Что-то его там в монтаже смущает, не складывается.
— Хорошо, — кивает Крымов в ответ, — тоже мне Кулешова нашел.
Вообще-то репетиция должна уже начаться, но вдруг возникают неожиданные накладки. Выясняется, что какие-то шланги не подключены — в Англии «было свое подключение», а здесь нужно еще что-то такое сделать. В курсе только монтажники, а все остальные не в курсе.
— А что же вы молчали? — пытается возмущаться Вера Мартынова. Получается совершенно беззлобно. В этот момент она поправляет что-то внутри спущенной с потолка огромной люстре.
Также оказывается, что не дали «многострадальный трансформатор для лунной дорожки».
Заглядывает Валерий Гаркалин. Просит другую рубашку.
— Ты хочешь за два дня два билета и еще новую рубашку? — отвечает Дмитрий Крымов, попутно ровняя ряды стульев.
Гаркалин играет Человека, похожего на Шекспира.
Композитор Кузьма Бодров устраивается рядом с одной из актрис, Натальей Горчаковой. В руках у него партитура. Он рассеянно листает страницы. Пытается следить за распевающейся группой артистов на сцене.
— Безумный город. Удивительно, как Москва отнимает все силы.
Актриса соглашается.
— Нужно работать на расстоянии, — продолжает он.
— Ну вам-то можно, а нам как на расстоянии? Никак, — вздыхает актриса.
Наконец приступают к репетиции. Кажется. Когда через зрительские ряды, сметая аккуратно расставленные стулья, с шумом и криками проносят огромное дерево, а потом фонтан, из которого в разные стороны выливается вода, уверенность в том, что спектакль готов, пропадает.
Мои опасения подтверждает один из персонажей:
— Наш спектакль еще не готов, и вы можете не получить удовольствия, но мы постараемся сделать так, что вы этого не заметите и получите удовольствие от того, что не заметите, как его не получили, — смущаясь, объявляет он.
Титр на подвесном экране сообщает, что показывают «прежалостную комедию и трагическую любовь Пирама и Фисбы.
— Встаньте ближе друг к другу, чтобы Валеру не было видно, — приостанавливает Крымов артистов. — Это вообще главная задача спектакля — чтобы Валеру не было видно.
В смысле Гаркалина. Человека, похожего на Шекспира. Он здесь тень, намек, дух английского Барда.
Порушенные ряды стульев еще не восстановлены. Интересно, как все это будет выглядеть в полном зрительном зале.
В съемной голове влюбленного Пирама что-то ломается, но ее быстро чинят. Репетиция продолжается. Время от времени Дмитрий Крымов делает технические замечания и вставляет реплики за героиню Лии Ахеджаковой.
На одной из финальных сцен очередная заминка. Пропала луна.
—Оля, когда ты включаешь луну? — громко спрашивает Крымов кого-то там, наверху. Потом переключается на артистов: — Чем тише вы будете уходить, тем лучше. А то у нас премию отнимут. В квартал.
Впрочем, несмотря на мелкие накладки, все идет довольно гладко. Мне трудно представить, что в театре Дмитрия Крымова возможны ситуации, подобные той, с которой начинается спектакль. Он всегда спокоен, и, кажется, совсем не умеет сердиться. Разве что иногда в голосе слышатся едва заметные нотки недовольства («Макс, Миша, не трепитесь, пожалуйста!»).
После премьеры в Англии британские газеты называли происходящее на сцене «контролируемым хаосом». А режиссеру как будто совершенно не составляет труда его контролировать. Одна короткая фраза — и включилась луна. Другая — и ожила кукла. Не сама, конечно, а с помощью актеров.
В перерыве я задаю Дмитрию Крымову несколько вопросов. У него утомленный вид. Но он терпеливо слушает и отвечает. От этого мне становится неловко.
Раздается объявление о пожарной эвакуации. То ли часть постановки, то ли действительно тревога. А может, просто сон в летнюю ночь.
Премьерные спектакли в Школе драматического искусства идут 17, 18, 19 октября.
Дмитрий Крымов и его лаборатория
Как художник и сценограф начал работать в 1976 году в Театре на Малой Бронной. Позже оформлял спектакли в других театрах Москвы, в том числе Театре им. К.С. Станиславского, Театре им. Н.В. Гоголя, Театре им. М.Н. Ермоловой, Театре им. Моссовета, Театре им. Вл. Маяковского. Также работал в театрах Санкт-Петербурга, Риги, Таллинна, Нижнего Новгорода, Вятки, Волгограда и за рубежом. Крымов оформлял постановки Анатолия Эфроса, Александра Товстоногова, Валерия Саркисова, Адольфа Шапиро, Марка Розовского, Сергея Арцибашева. В начале 90-х Дмитрий Крымов ушел из театра и занялся станковым искусством: живописью, графикой, инсталляцией. С 2002 года он преподает в РАТИ-ГИТИС. В 2008 году вместе с режиссером Евгением Каменьковичем он набрал новый экспериментальный курс на режиссерском факультете, где сценографы, режиссеры и актеры учатся совместно. С участниками своей лаборатории Крымов ставит ни на что не похожие спектакли. Реквизит и декорации из самых простых материалов — бумаги, целлофана, ткани — в руках актеров и художников из артефактов превращаются в полноправных участников действа. Его спектакли — это увлекательная игра смыслами и мифами. В которой порой трудно понять, кто кем играет: люди вещами или наоборот. Но ярлык «театр художника» Дмитрий Крымов не любит: «Никакой это не театр художника, это нормальный театр, где актеры есть актеры. Хороший актер лучше, чем плохой, а очень хороший актер лучше, чем просто хороший актер. И это всегда очень важно».