Миссия — остаться художником

Две небольшие экспозиции известного мастера Бориса Марковникова разместились на двух площадках нового художественного "Агентства. Art Ru". В выставочном зале на Озерковской набережной (д. 26) — экспозиция «Фрагмент». В зале на улице Радио (д. 6/4) — «Дорога. Drive». Познакомившись с творчеством Марковникова разных периодов, ваш обозреватель пришел к выводу, что слухи о кончине изобразительного искусства сильно преувеличены.

Начнем в хронологическом порядке — с выставки «Фрагмент». В стильно сделанном зале собраны опусы 80-х — начала 2000-х. Для художника это было время интенсивных формальных поисков. Каждая из представленных работ заряжена мощнейшей пластической энергией и ассоциируется с традицией «второго», послевоенного абстракционизма. Вещи выполнены в разных, чаще изобретенных самим мастером техниках. Например, в некоторые из двухметровых квадратных холстов художник впечатал текстиль, который создает грубую, зримо дышащую фактуру. Хороши пространственные объекты, когда выстраивается красивый тоннель внутри тонких рамок со сложной конфигурацией проемов, но не только лишь для услады глаз. Зритель активно включается в работу по интенсивному проживанию пространства, материи, цвета.

На улице Радио показаны новые холсты автора — с минималистскими изображениями убегающих шоссе. Это практически пиктограммы — знаки, отображающие лишь движение перспективы и геометрическими плоскостями намекающие на элементы композиции (шоссе — один треугольник, небо — опрокинутый на него сверху другой, по бокам большими цветными плоскостями залит пейзажный фон). Во многом подобные опусы вдохновлены восторгом Марковникова от встречи с цветными скоростями движения по проселочным трассам, когда глаз не фиксирует что-то конкретное, но радуется мчащимся навстречу абстрактным всполохам света и гигантским цветным портьерам, что обрамляют движение в пейзаже. По сравнению с любящим глубокие дорожные перспективы Эриком Булатовым Марковников не утвердитель сложных пространственных сопряжений внутри и вовне изображения (они как раз увлекают Эрика Владимировича), но скорее ниспровергатель привычного модуса существования живописного образа, деконструктор его.

В чем причина? Обратимся к истокам и концепции творчества мастера Бориса Марковникова.

Когда-то его повергла в шок фраза Пабло Пикассо о том, что искусство умерло — художники остались. В качестве терапии Борис придумал собственный метод создания произведений. Движение к этому методу было долгим.

Понятно, что официальное место учебы — Московское художественное училище памяти 1905 года, которое Марковников окончил в 1978 году, — не могло в то время воспитывать такую постановку глаза, которая хоть как-то соотносилась с современным искусством. Воспитание было во многом по интуиции, наитию и согласно страстной жажде творить новое. В эпоху перестройки Марковников создал молодежную артгруппу «Полигон», члены которой сложно и отважно исследовали возможности абстракции в современном тогда контексте. Конечно, в эру нулевых группа распалась, каждый из единомышленников пошел своим путем. Однако в самом Марковникове сохранилось убеждение, что искусство — бесконечный эксперимент, тяжкий труд и миссия, к которой должно отнестись с молитвенной серьезностью. Именно это знание и вера помогли ему справиться с брошенным Пикассо вызовом и дать на него достойный ответ. В чем-то этот честный ответ поддержан самой традицией нового российского абстракционизма, который создан в основном мастерами поколения 80-х. Для художников этого поколения священен материал, работа с ним, скрупулезное наблюдение, умение его не только видеть, но и словно бы слышать.

Итак, Борис Марковников придумал метод, как остаться в искусстве и не быть вторичным. Метод, как все гениальное, прост. Сперва создается живописная поверхность красивейшей фактуры. Затем безжалостно уничтожается с помощью черной краски. Далее техникой граттажа (процарапывания) верхний слой краски соскабливается ножом или штихелем, и возникает творение, в котором различные слои живописной поверхности явлены в мощнейшей энергии перманентного конфликта, борьбы и сопротивления небытию. При этом сама фактура выходит очень красивой, сродни благородной валерной живописи старых мастеров.

Борис Марковников считает, что путь добровольного согласия с тем, что искусства больше нет, остались лишь комментарии к нему, отчасти путь концептуализма — своего рода капитуляция. «Когда территория искусства становится только территорией умных людей, становится скучно. Это инженерия».

Его работы в чем-то являются опытами над границами нашего сознания и даже собственной психикой. Одна из его работ, представленных на выставке «Фрагмент», называется «Троица». Это триптих на тему исследования внутренней сущности света, не поверхностного, а глубинного, нутряного, того, что рождается в сознании. Вещь лабораторная. Каждый из холстов предъявляет бесконечное движение к сути взаимодействия цветовых рядов. Красота исполнения просто ювелирная. Напряжение от интенсивности цветовых переживаний вводит в ступор не меньше посещения комнат — лабораторий цвета великого современного мастера Джеймса Таррелла.

Познание природы материала, изучение цветовых ландшафтов и даже, по собственному признанию Бориса Марковникова, цветных руин позволяют вспомнить о многих великих мастерах абстракции второй половины XX — начала нынешнего века: от Марко Ротко до Пьера Сулажа. Однако Борис Марковников остается верен себе. Не творит себе кумиров. До исступления заново экспериментирует с материалом. Остается художником. Даже когда искусство завершилось.