О чем это
О горстке сознательных рабочих, которые в своем литейном цехе создают независимый от дирекции профсоюз, проводят митинг, готовятся к стачке. Ведь техника и технологии у них до сих пор советские, производство — вредное, а защитные фильтры новые обнаглевшие хозяева устанавливать не намерены, зарплату не выдают уже три месяца, и грядут сокращения. Действие развивается мирно, пока начальство, чтобы напугать и утихомирить участников протестного движения, не решает расправиться с его зачинщиками. Самым жестоким и примитивным способом: перестрелять их.
Про народный прокат
Создатели фильма «За Маркса…» остались верны идеям своего фильма и в организации его проката. Небольшой тираж фильма они постарались увеличить за счет того, что уже несколько месяцев устраивают его показы в разных городах России. Помогают им профсоюзные активисты и представители «Российского объединенного трудового фронта». Этот опыт работы с фильмом создатели «За Маркса…» именуют первым в истории страны народным прокатом.
Что в этом хорошего
Редко какой фильм задолго до выхода в прокат удостаивался в СМИ столь подробных, причем умных трактовок. Поводом для них послужил как «Кинотавр», так и недавний Берлинский кинофестиваль, где фильм Басковой показали в программе молодого и экспериментального кино.
Удивиться фильму заставляет уже тот парадокс, что рабочие в нем идеализированы — так народники полтора столетия назад идеализировали крестьян. Это картина-мечта о рабочем классе, созданная политически активной интеллигенцией. Эти рабочие ходят в киноклуб, где смотрят и обсуждают ленты Годара, Аскольдова и французскую «новую волну» как таковую, которую рекомендуют друг другу как революцию в искусстве. Они читают и анализируют Гоголя, Платонова, Белинского, труды историков Костомарова, Скрынникова, Покровского. Соглашаются с Белинским, что тот правильно критиковал Гоголя за «Выбранные места из переписки с друзьями», в частности за то, что Гоголь ставил на церковь, которая должна руководить народом, тогда как главное — пробудить в народе чувство собственного достоинства. (На пресс-конференции во время «Кинотавра» один из продюсеров фильма Анатолий Осмоловский заявил, что вместо двухсот церквей, которые сейчас возводят в стране, следовало бы построить кинотеатры.)
Они приходят к выводу, что Россия вновь переживает переломный момент в истории. Именно сейчас решается, поднимется ли народ и пойдет вперед или останется безграмотным. Тем более что верха делают все для того, чтобы уровень воспитания и образования опустился ниже плинтуса: современная школа не та, что была в СССР, и спастись можно только с помощью самообразования.
Еще: рабочие из фильма выражаются не так, как рабочие реальные. Они умеют аргументировать свою позицию. Они не используют мат. Уже одно это раздражает противников фильма, но мне натяжкой не кажется.
Ведь «За Маркса» — фильм, сделанный в определенной, строго выдержанной стилистике. На плакате картины — слоган «Новое советское кино». Вот так: новое, но советское. Тот же Осмоловский заявил, что по духу — не по темам, не по деталям рабочего быта, но именно по духу — фильм соотносится с советскими картинами по сценариям Александра Гельмана «Премия» и «Мы, нижеподписавшиеся».
Кроме того, все создатели фильма постоянно повторяют, что ориентировались на политическое кино Годара (считавшего кинематограф более серьезным орудием пролетариата, нежели булыжник) — о своеобычии Годара рабочие из фильма размышляют тоже. По их мнению, главная особенность Годара — разработанный Брехтом принцип отстранения, противоречащий как основам голливудского кино, так и методам Станиславского и Эйзенштейна. Голливудское кино, как и ленты Эйзенштейна, настолько эмоционально, что зритель, сопереживая, погружается в экран, ощущает себя одним из персонажей и в итоге выплескивает на экран свою энергию, сублимирует походами в кино накопившийся социальный протест, растрачивает его, разряжается. А Брехт и Годар заставляют зрителя не сопереживать, но анализировать. Ощущать себя именно зрителем, рациональным наблюдателем, отстраненным от происходящего в фильме. Только так можно заставить зрителя проникнуться теми политическими идеями, которые пытаются донести до него с экрана.
Некоторые из посмотревших картину считают все эти умные разговоры рабочих стебом Басковой и ее продюсеров. Но никакого стеба тут нет. А если и присутствует ирония, то легкая.
Ведь фильм, особенно в кровавой развязке, пытается именно что интеллектуально воздействовать на зрителя, донести до зала две радикальные политические идеи. Первая: сегодня в стране вновь настала революционная ситуация, когда верхи, как прежде, больше не могут (хотя наивно убеждены, будто еще могут, поскольку народ — управляемое быдло), а низы не хотят. Мне стоит извиниться за использование ленинской фразы, так как создатели фильма, несмотря на его название, явно не сторонники коммунистических идей, но верят в рабочую солидарность и силу честных профсоюзов.
Вторая идея: в стране нет единого народа и идет скрытая гражданская война между верхами и низами.
Сложности
Интересно, породит ли фильм хоть сколько-нибудь активную зрительскую реакцию? Почему-то кажется, что породит. Во всяком случае рядовым зрителям он может показаться куда более логичным, нежели критикам. Некоторые критики сочли, что это не вполне кино. Что упрощены не только рабочие, но и новые хозяева жизни (только в их случае знак упрощения иной, не плюс, а минус: хозяева показаны совсем уже циниками и подонками). Но это и впрямь не вполне кино. Режиссер фильма и все трое продюсеров — Андрей Сильвестров, Глеб Алейников и Анатолий Осмоловский — пришли в кино из арта, архитектуры, андеграунда, концептуальных выставок, перформансов, из явления, получившего название «параллельное кино» (прокатчик фильма — компания «Сине Фантом» — что-то вроде клуба бывших параллельщиков, получившего название по их рукописному журналу, неподцензурно издававшемуся еще в конце 80-х). Это не кино, хотя в нем заняты и профессиональные актеры — от умершего в конце февраля мхатовского мэтра Виктора Сергачева до Владимира Епифанцева, а мизансцены искусно продуманы. Это публицистика, акция, агитка, перформанс, манифест, непосредственное руководство к действию.
Наш вариант рекламного слогана
Всех не перестреляете.
Также в прокате: смешные страдания пародийного интеллигента
Хорошим контрастом к социальной драме «За Маркса…» послужит на этой неделе комедия о кризисе среднего возраста интеллигента-эгоиста, впавшего в тоску после того, как его — ловеласа, сибарита и главу модного креативного агентства — вдруг бросила очередная пассия (обнаружив в его столе фотографии многочисленных прежних пассий). Название комедии причудливо — «Умопомрачительные фантазии Чарли Свона-третьего». Режиссер фильма Роман Коппола (сын классика Френсиса Форда Копполы, брат и продюсер талантливого режиссера Софии Копполы, продюсер и — иногда — соавтор сценария Уэса Андерсона; за последний сценарий — «Королевство полной луны» — они оба были номинированы на «Оскара») сделал картину, которую мог бы, наверное, снять Вуди Аллен, будь он лет на тридцать моложе. Ведь речь о главном алленовском — отношениях мужчины и женщины. Речь о теме, которую не исчерпаешь, даже соображая по фильму в год в течение полувека.
От персонажей Аллена более молодые герои Романа Копполы отличаются тем, что не увлекаются джазом, зато ценят всякие-разные музыкальные стили 70-х, не говорят о русской литературе, не зациклены на психоанализе, ценят не самоиронию, а приколы и постмодернистский стеб. Они менее реалистические, более сконструированные, но такие же смешные, точно так же зациклены на проблемах секса. И самое главное — столь же автобиографические: кажется неслучайным, что сыгравший главную роль Чарли Шин и режиссер Роман Коппола — ровесники. Обоим по 47.На стилистическом родстве Копполы с другим режиссером — Уэсом Андерсоном зацикливаться не станем. Оно слишком очевидно, не зря они творческие напарники. У Андерсона Коппола позаимствовал двух фирменных актеров — Билла Мюррея и Джейсона Шварцмана. Впрочем, Шварцман снимался и в первом игровом фильме Копполы — недооцененной в мире комедией о съемках фантастического фильма в конце 60-х «Агент «Стрекоза», остроумно отдающей дань моде и киностилю эпохи гвоздик, всунутых в дула армейских автоматов во время демонстраций против войны во Вьетнаме.
Один из самых легких, приятных, при этом интеллигентных фильмов последних двух лет.