На сочинском «Кинотавре» «Конвой» получил награду за лучшую мужскую роль (из трех главных актеров фильма — Олега Василькова, Дмитрия Куличкова и Азамата Нигманова — «Кинотавр» отметил именно Нигманова). Поскольку у фильма рейтинг 18 и из-за ограничений он не может рассчитывать на хорошие сборы, уже на следующей неделе его выпустят на DVD. Редкий случай, когда суровый рейтинг нашего трусоватого Министерства культуры и впрямь уместен. «Конвой» — это прессованная жесть, чернуха, какой не было давно.
О чем это. О капитане и сержанте-контрактнике (их и изображают соответственно Васильков и Куличков), которым поручено вернуть в часть двух срочников-дезертиров и похищенную ими небольшую — но огромную для солдата — сумму денег. В аннотациях к фильму иногда почему-то пишут: чтобы дезертиров судил военный трибунал. Но на самом деле задача — вернуть дезертиров по-тихому, чтобы замять скандал. По-тихому, однако, не выходит, потому что первый найденный при задержании убивает милиционера и решает покончить с собой. Второй, однако (которого и играет получивший приз «Кинотавра» Нигманов), оказывается сущим ангелом и лишь просит капитана с сержантом его отпустить. Потому что в части его ждут домогательства и издевательства, от которых он и сбежал.
Но капитан суров. Вдобавок на всю голову болен: травмирован смертью маленькой дочери, страдает галлюцинациями и обмороками и не испытывает боли. Фильм, кстати, начинается с того, что он жестоко мочит компанию молодых отморозков. Те сами напросились, но ярость капитана явно неадекватна. Сержант — тот и вовсе хапуга и циник. Поэтому они все-таки везут бедолагу обратно в часть. Но вынуждены при этом заехать в Москву, чтобы сделать пересадку. И попадают в город мрачный, стылый, зимний, город нечищенных тротуаров, ментов-сволочей, бандитов-извращенцев — город сущего вселенского ужаса.
О чем это, часть II, детали. Хуже всех в фильме менты, которые постоянно говорят армейскому капитану «слушай, брат», а он им, почти в стиле Данилы Багрова, не боясь неприятностей, упорно отвечает что-то наподобие «не брат ты мне, мент позорный». Столь же плохи нерусские бандиты — при этом они еще и садисты, склонные к мужеложству.
Как ни странно, армейские в фильме выглядят куда лучше, несмотря на весь сволочизм сержанта и боязнь дезертира возвращаться в часть. Да, в части, как говорится в фильме, и убить могут. Но только потому, что все армейские сами когда-то от чего-то пострадали. Их понять и оправдать можно. Лучше всех в фильме женщины, правда, их в нем почти нет. Но одна из двух хороша безусловно. Вторая, впрочем, та еще штучка.
Странности. Режиссер Алексей Мизгирев уверен, что его «Конвой», во-первых, никакая не чернуха, поскольку это фильм о том, как главный персонаж человеком стал (речь о финальных изменениях в сознании капитана). А во-вторых, фильм универсальный, не имеющий конкретного политического посыла: он не о России, а об уродстве в головах, которое существует во всем мире. Американские солдаты (этот пример Мизгирев привел во время обсуждения фильма в Берлине после сеанса) мочились на трупы поверженных врагов.
Поклонники фильма, к каковым я не отношусь, тоже предлагают считать его универсальным высказыванием на тему «человек в современном враждебном мегаполисе».
Проблема в том, что при всех мыслимых и немыслимых уродствах в головах многих людей, обитающих в Москве, я все-таки не считаю ее враждебным для себя мегаполисом.
Я сторонник социального кино. Завидую британцам, которые постоянно снимают и смотрят острые социальные картины, несомненно, помогающие обществу лечить себя и совершенствоваться. Как противник власти, в том числе московской с ее тротуарной плиткой, на которой сейчас, при первом же снеге, как на льду поехали подошвы, я вроде бы должен приветствовать «Конвой». Но политический подход при оценке фильма порочен для кинокритика.
Меня смущает даже не то, что фильм сумбурен и временами кажется глюками больного на голову капитана (что едва ли входило в режиссерский замысел). Смущает не то, что он сгущает краски и демонстрирует некую обочинную Москву, незнакомую реальным москвичам — коренным или со стажем. (В дебютном фильме «Кремень» Мизгирев тоже продемонстрировал такую параллельную, окраинную Москву, о существовании которой многие москвичи и не подозревают, и зафиксировал появление нового социального антигероя, человека примитивного, который, однако, добивается всего, чего хочет, потому что не ограничен никакой моралью и прет как танк. Зафиксировал возникновение новых москвичей, приезжих, цель которых — утвердиться любой ценой. Но это было действительно актуальное социальное киновысказывание!)
Смущает, что многое притянуто за уши. Откуда-то появляются случайные люди, которые тянут сюжет в нужную режиссеру сторону. На пути героев встают знакомые, почему-то точно знающие, где их можно разыскать в 10-, если не 15-миллионном мегаполисе. Забитые насмерть вдруг возвращаются чистенькими — лишь с легкими намеками на избиение. Может, и впрямь фильм следует воспринимать как видения больного на всю голову капитана?
Наш вариант рекламного слогана. «По-настоящему больно — это когда уже даже не больно» (дельная фраза, которую произносит капитан).
По берлинскому счету
На Берлинском фестивале «Конвой» однозначно восприняли как метафору современного состояния России. В каталоге «Берлинале» говорится, что он о трех военнослужащих, втянутых в водоворот жестокости, коррупции, криминала, деградации и нищеты в зимней ненасытной Москве. «Перед лицом чудовищной депрессии и каждодневного ужаса жизни в России постепенный распад ангигероя ленты становится метафорой российского общества — пронзительный, мрачный, холодный, кровавый, беспощадный фильм, не оставляющий надежды на искупление».