— У вас впереди Гран-при ФИДЕ в Ташкенте. Что такое подготовка к турниру у сильнейших шахматистов?
— Я стараюсь поддерживать физическую форму. Для шахматистов это действительно важно. Партия может продолжаться и семь часов, и чтобы сохранять концентрацию на протяжении всего времени, нужна отменная подготовка. Лично я хочу в тренажерный зал, бегаю, каждый день стараюсь плавать. Стараюсь проплывать ежедневно по 300 метров в размеренном темпе. Главное – плыть без перерывов, тогда эффект получается хорошим.
— У вас наверняка выработан комплекс мероприятий для подготовки. Это с опытом пришло, или вы у кого-то переняли большую часть упражнений?
— Конечно, с опытом. И теперь это действительно можно назвать комплексной подготовкой. Но подготовка к индивидуальному турниру отличается от подготовки в сборной. В команде перед Олимпиадами или другими крупными соревнованиями мы постоянно играем в футбол и баскетбол. Иногда по 2-3 часа, все в азарт входят. И это очень приличная нагрузка.
— Рыбалка не входит в список обязательных занятий для шахматистов?
— На самом деле, не могу назвать себя любителем и мастером этого занятия, хотя несколько раз в своей жизни рыбачил и даже какой-то улов был. На самом деле, если я готовлюсь самостоятельно, обязательно гуляю. Это заменяет для меня и рыбалку, и охоту, и прочие активные занятия. Во время прогулки всегда есть время на размышления о шахматах.
— Для вас шахматы – это спорт или нечто другое?
— Спорт в чистом виде. После партии ты вымотан полностью, наступает такое опустошение, что тяжело даже говорить. Да и спортивная часть подготовки такова, что отделить шахматы от спорта тяжело. Знаете, несколько лет назад, когда я был совсем юным, нередко играл ради того, чтобы найти какую-то идею, интересный ход, поворот. Тогда и не было такого напряжения – да и партии длились около часа. Однако постепенно творчество и искусство уступило место игре на результат.
— Был какой-то переломный момент?
— Получение звания гроссмейстера. Вы знаете, наверное, что я добился этого в 12 лет и 7 месяцев, стал самым юным гроссмейстером в истории. После этого и произошел перелом. Я понял, что шахматы станут моей жизнью, помогут мне добиться успехов. С этого момента и началась игра на результат.
— Сейчас многие становятся гроссмейстерами…
— Я понял, о чем вы. Действительно, звание нивелировалось. Если раньше было три десятка гроссмейстеров на весь Советский Союз, то теперь и чемпион мира Ананд – гроссмейстер, и шестисотый шахматист мира – тоже гроссмейстер. Поэтому я двумя руками за введение звания супергроссмейстера. Для этого нужно, безусловно, договориться о каком-то рейтинге, с которого и будет присуждаться это звание. Например, с 2750 баллов. Это просто необходимость, а само звание будет очень престижным.
— Иными словами, можно сделать шахматную Лигу чемпионов, где постоянно будут играть сильнейшие?
— Было бы здорово. Соперник с рейтингом 2600, конечно, может преподнести сюрприз в отдельно взятой партии, но все равно, когда с ним играешь, чувствуешь себя фаворитом. А когда постоянно играешь с соперниками своего класса, и сам развиваешься. И для зрителей это намного интереснее. Каждая победа становится на вес золота.
— Что еще можно сделать для увеличения интереса к шахматам?
— Я бы продвигал быстрые шахматы и блиц. Для этого нужна нормальная организация и доступный для болельщиков комментарий. Скажу честно, я и сам бы с удовольствием прокомментировал подобный турнир. Но лучше, конечно, самому играть! В любом случае, при должном подходе и сильном составе участников подобные соревнования можно и на телевидение продвинуть. Одно дело – интернет-аудитория, несколько тысяч человек, которым это интересно, и другое – ТВ, где совсем иные цифры. Вопрос только в том, найдутся ли люди, готовые все это организовать? Могу однозначно сказать, что сами шахматисты этим заниматься не должны.
— Сейчас для привлечения зрителей часто шахматистам предлагают играть в самых неожиданных местах…
— Моя мечта – чтобы в Москве на Красной площади поставили стеклянные кубы, посадили туда гроссмейстеров и провели какой-нибудь крупный турнир. Для популяризации шахмат это будет очень сильный ход.
— В современных шахматах есть понятие «стиль»?
— Сейчас с развитием компьютеров все ведущие игроки стали универсальными – умеют «сушить» позиции, прекрасно знакомы с множеством вариантов дебютов, досконально анализируют те или иные варианты. Такого игрока, как, допустим, Михаил Таль, стилем которого была атака, сейчас в мире нет.
— Актуально ли еще противостояние искусственного мозга с настоящим в шахматах?
— Тягаться с компьютерами уже бесполезно. Хотя и самые продвинутые шахматные программы несовершенны, но сильнее любого гроссмейстера. Честно говоря, я бы не стал сейчас играть матч с шахматным чемпионом среди компьютеров без форы.
— Такие матчи сильно влияют на психику?
— Смотря как к ним относиться. Усэйн Болт вряд ли обижается, что не может бежать быстрее «Феррари». Вот и нам не стоит нервничать в матчах с компьютерами.
«Усэйн Болт вряд ли обижается, что не может бежать быстрее «Феррари». Вот и нам не стоит нервничать в матчах с компьютерами».
— У вас бывает чувство жалости к соперникам? Иных, наверное, громите…
— Было такое, когда я был совсем маленьким. Помню, как-то играл с одним дедушкой, он грозился меня, пацаненка, обыграть и поставить на место, а в итоге все время проигрывал. Вот его мне было очень жалко. Но чем выше становились результаты, тем быстрее подобные чувства уходили. Я не должен стыдиться того, что лучше кого-то делаю свою работу.
— А есть место для других чувств? Для азарта, например, или досады?
— Понимаете, гроссмейстер должен искоренять в себе подобные чувства. Когда тебя захлестывает азарт, ты обязательно допустишь ошибку, а соперник накажет. Безусловно, бывают моменты, когда это прорывается наружу, но заканчивается почти всегда одинаково. Что касается досады, то она проявляется. И не от поражений – нет такого шахматиста, который бы никогда не проигрывал. Скорее, от собственной игры. Можно проиграть, но при этом остаться довольным. А можно выиграть, а потом спрашивать себя – ну как так можно действовать?
— Был ли в истории шахматист, с которого вы брали пример?
— Мне нравилось, как играл великий русский чемпион Александр Алехин. Но когда сам выходишь на высокий уровень, кумиров не остается. Я никогда не хотел быть похожим на кого-то, хотел добиться чего-то именно как Сергей Карякин.
— Что может вывести из себя гроссмейстеров высокого уровня?
— (пауза)… Вы знаете, есть соперники, которые действительно раздражают. Не буду вдаваться в подробности, но такие есть у всех. Однако я стараюсь поддерживать ровные отношения со всеми и ничем не выдавать своих эмоций. Рукопожатием обмениваюсь абсолютно со всеми. Я не приемлю людей, которые занимаются читерством. Таких надо дисквалифицировать, и надолго.
— О случаях применения допинга в шахматах не слышали?
— Нет. Во всяком случае, я не знаю таких препаратов, которые превратят тебя в сильного шахматиста. Если только речь, как я уже говорил, не идет о «технологическом допинге». Думаю, наш вид спорта не нуждается в тотальной проверке на предмет запрещенных препаратов.
— Могут ли соперники раздражать одеждой? Как вы вообще относитесь к введению дресс-кода?
— На самом деле, введение дресс-кода актуально для крупных турниров с солидным призовым фондом и хорошим составом участников. Тогда, конечно, организаторы вправе требовать выполнения своих условий. А когда играешь в каком-нибудь «опене», да еще и приезжаешь зачастую за свои деньги – как можно чего-то требовать от игроков? В общем, подходить к этому вопросу стоит дифференцированно, хотя лично у меня такой проблемы никогда не было. А вот смешной случай был. Однажды на крупном турнире мой соперник (Карякин отказался называть его имя по этическим соображениям – прим. «МН») пришел на партию в костюме и в … тапочках! Честно сказать, я был немного в шоке, и в таком состоянии начал партию. Проиграл, конечно, но в итоговой таблице оказался все-таки выше.
«Однажды на крупном турнире мой соперник пришел на партию в костюме и в … тапочках! Честно сказать, я был немного в шоке, и проиграл»
— Для вас имеет значение, какими шахматами играть?
— Я за свою карьеру какими только не играл! Для меня главное – чтобы можно было различить цвет и саму фигуру. Когда я выступал еще за Украину, проводил сеанс одновременной игры в Крыму. Последними прибежали какие-то ребята и попросили сыграть с ними. Ну я согласился, конечно, хотя мне показалось странным, что они настаивали на том, чтобы играть своими шахматами. Только когда они расставили фигуры, я понял, в чем подвох. Белые и черные отличались максимум одним тоном! В общем, мы разыграли дебют, и когда все фигуры смешались, я предложил ничью, и все остались довольны (смеется). Все остальные партии я выиграл.
— Вы упомянули, что регулярно играете в футбол в сборной. А болельщиком являетесь?
— Да, болею за московский «Спартак».
— Как получилось, что человек, который родился на Украине, а не в СССР, который видел игру киевского «Динамо», «Шахтера», «Днепра» болеет за московский клуб?
— На самом деле, я болел за симферопольскую «Таврию», когда жил на Украине, при наличии свободного времени всегда ходил на футбол. Но после переезда в Россию (в 2009 году – прим. «МН») понял, что следить за «Таврией» мне будет крайне сложно. Ну а из российских клубов всегда нравился «Спартак».
— За «красно-белых», скорее, Александр Морозевич болеть должен…
— Это почему?
— Играет нестабильно – у любого может выиграть, любому проиграть.
— (смеется) На самом деле Морозевич – великолепный гроссмейстер, самобытный, просто не всегда ему удается концентрироваться именно на игре. Но он – один из самых сильных шахматистов современности!
— Раз уж речь зашла о футболе. Банальный, и в то же время философский вопрос: кто лучше — Месси или Роналду?
— Мне более импонирует игра Роналду. То, что он творит на поле – впечатляет. К тому же, свой класс он доказал в разных командах и при разных игровых моделях. Месси, конечно, гениальный игрок, но… Манера игры Роналду мне нравится больше.
— В шахматах можете кого-то сравнить с ними?
— Пожалуй, сейчас выделяются норвежец Магнус Карлсен и армянин Левон Аронян. Так вот Аронян, скорее, Месси, а Карлсен – Роналду. Вы спрашивали о стиле – так тут как раз подходящий случай, чтобы применить такое сравнение.
— Вы в шашки играть умеете? Для обычных людей шашки и шахматы в чем то родственные игры.
— Умею, но делаю это крайне редко. Пожалуй, тут со мной и любители могут поспорить. Хотя, конечно, навыки просчета вариантов могут помочь.
— Вы гроссмейстером стали в 12 лет, чемпионом мира по быстрым шахматам – в 22. Чемпионом мира во сколько планируете стать?
— Виши Ананду в чемпионском матче было 42, Борису Гельфанду – 43. Я думаю, лет 20 у меня в запасе еще есть. Но именно это звание – главная цель. И не только у меня, но и у любого топ-шахматиста.