В Третьяковской галерее в эти лучистые майские дни выставлены новые экспонаты: чемпион мира по шахматам Виши Ананд, пытающийся подсидеть его на чемпионском троне Борис Гельфанд и необычный стол — с клетчатой поверхностью. На клетках разыгрывается корона, пока еще принадлежащая Ананду.
Идея играть в Третьяковке в самом деле зачетная. Шахматный матч — штука не слишком бойкая, особенно в первые час-полтора. И если зритель не фрик, погруженный с головой в хитросплетения староиндийских и новоиндийских дебютов, ему запросто может вздремнуться и проспать самое интересное. А в Третьяковке есть немало возможностей занять себя в минуты дебютной скуки.
Другой вопрос, соответствует ли красоте полотен красота игры. 13-й чемпион мира Гарри Каспаров, заглянувший на огонек в один из дней, когда Борис и Виши прошли ровно половину матчевого круга, с порога с присущей ему несгибаемостью заявил, что нет, ни к черту не годятся такие шахматы. По мнению Гарри, чемпионское звание впервые с начала сотворения шахматного мира разыгрывают не лучшие гроссмейстеры — достаточно, мол, взглянуть на их рейтинг и попутно вспомнить про норвежца Карлсена, самоустранившегося из нынешнего цикла. Кроме того, настаивал Гарри, соперники играют осторожно и даже трусливо. Матч короткий, всего 12 партий, и одно-единственное поражение может привести к итоговому проигрышу.
Каспаров прав и не прав. Мерить мастерство рейтингом как минимум ненадежно. Рейтинг не более чем индикатор успешности, и если у Гельфанда он невысок, да и у Ананда слегка размяк, это значит лишь, что в последнее время они неважнецки выступали в турнирах, потому что изо всех сил готовились к матчам. Рассматривая лучших и нелучших и выводя некоторую несуразность того, что королевские регалии может носить кто-то из этих двух мужчин (блистательных гроссмейстеров, заметим справедливости ради), нужно зайти совсем с другой стороны.
До сих пор чемпионами мира («классическими», как принято сейчас добавлять) почти всегда становились шахматисты молодые, восходящие. Они покоряли этот пик в расцвете, целеустремленно и планомерно двигаясь к нему, как на эскалаторе, с детских, юношеских лет, не успевая обрасти дурной «кредитной историей» в виде спадов, серьезных неудач и творческого безвременья. Ласкер, Капабланка, Алехин, Ботвинник, Смыслов, Таль, Петросян, Спасский, Фишер, Карпов, Каспаров, Крамник — все, кроме первооткрывателя Стейница да нечаянного Эйве, взгромождались на вершину ожидаемо, вовремя и при этом круша всех без исключения предыдущих великанов (ну хорошо, с Фишером, по фишеровой же, впрочем, вине, кое у кого не сложилось).
И вот Ананд. Далеко в прошлом, в молодые годы проиграл чемпионские матчи и Каспарову, и Карпову. Был в тени, когда под софитами волтузили друг друга Крамник и Леко, Крамник и Топалов. И только дождавшись, по сути, когда все старшие и сверстники выдохлись, а детвора еще не подросла, захватил-таки титул.
И вот Гельфанд. Имеющий резко пассивный баланс личных партий со многими вожаками современных шахмат. Давным-давно исключенный аналитическими мозгами из чемпионской драчки. И вдруг выскочивший в главный матч многолетия как из табакерки благодаря не самой продуманной претендентской формуле. Не будучи персональным болельщиком кого-то из них, трудно смириться с его верховодством в черно-белом государстве.
И еще один важнейший фактор, одновременно мешающий вывести шахматы на более высокую орбиту публичного интереса, — недостаток ярких, а то и скандальных и даже одиозных личностей. Какими были тот же Каспаров, Фишер, Спасский, Таль, Алехин, Ласкер, в определенном смысле и Карпов, и его тогдашний встречный Корчной. Ну вот скажите, что интересного для людей может быть в милейшем, чрезвычайно культурном и совершенно бесконфликтном джентльмене Ананде? То, что он знает все разветвления в славянской партии или много делает для развития шахмат в Индии? Уверяю вас, господа шахматисты, если бы Виши хотя бы раз чем-нибудь всерьез возмутился, устроил кому-то разнос или просто побыл немного злым, пользы шахматам это принесло бы не меньше. Потому что играть в них будут во все времена. А интересоваться ими — только когда они выйдут за рамки комментариев к партии типа «на двенадцатом ходу встретилась позиция, замеченная мной в 84-м году в партии гроссмейстера Купрейчика». Оставьте формулы в своих лабораториях, не загоняйте публику в цугцванг.
А Каспаров еще ошибся в прогнозе. Да, когда он явился в Третьяковку, гроссмейстеры завершили вничью шестую партию из шести, и почти все они были не вкуснее болотной тины. Но в седьмой Гельфанд вдруг выпрямил спину, расправил плечи и врезал белыми Ананду — чемпион мира даже не успел втянуть голову и пригнуться, как остался на доске без зубов и в шаге от нокаута. «Одна неудача может привести к поражению во всем матче, потому что отыграться будет некогда», — предположил Гарри. Но Виши так не думал. На следующую партию он припас ответный удар, с первых ходов выманил Бориса в центр черно-белого ринга, заставил раскрыться и даже махнуть рукой — чтобы тот уже в движении заметил неотвратимо летящий в челюсть чугунный индийский кулак. Так счет опять сравнялся — 4:4. Но уже совершенно в новых условиях. Теперь Гельфанд знает, как обманывать Ананда, но и одновременно знает, как легко огрести в ответ.
Царь, говорят, будет ненастоящим
Виши Ананд и Борис Гельфанд продолжают спор за шахматную корону
Наверх