Эта астрономическая организация располагает одной из лучших площадок для наблюдений на Земле, в чилийских горах, и уникальными инструментами, включая крупнейший в мире наземный телескоп. Чтобы получить к ним доступ, необходимо внести 120 млн евро в течение десяти лет.
Величина взноса одинакова для всех новых участников этого международного проекта. Но не исключено, что часть этих средств может вернуться в Россию за счет заказов на производство деталей зеркала для Экстремально большого телескопа (E-ELT) — проектируемого сейчас специально для ESO инструмента. Считается, что находящийся в Подмосковье Лыткаринский завод оптического стекла может изготовить сегменты зеркал для E-ELT. Именно наличие в нашей стране предприятия, которое может изготавливать высокоточную астрономическую оптику, сыграло далеко не последнюю роль в решении руководства обсерватории пригласить нового участника: правила запрещают отдавать крупные заказы не участвующим в проекте странам, а других потенциальных исполнителей в мире не так уж и много.
Год назад «МН» опросили ряд отечественных экспертов, их мнение было практически единогласным: вступление в ESO откроет российским астрономам доступ к самой лучшей технике, к возможности разрабатывать современные приборы и в конце концов к темному и прозрачному южному небу. Лучшая российская астрономическая площадка на Северном Кавказе уступает ESO по метеорологическим условиям, там усиливается сторонняя засветка неба, да и построенный в 1970-х годах телескоп БТА уже давно перестал быть лучшим в мире инструментом. Единственное, чего опасались российские ученые, так это урезания финансирования других исследований: получить доступ к чилийским инструментам, но остаться без денег на родине было бы обидно.
Но готово ли российское правительство и руководство Российской академии наук выделять эти деньги, до сих пор неясно. В прошлом году президент РАН Юрий Осипов активно лоббировал этот проект, в том числе описывая его преимущества перед премьер-министром Владимиром Путиным. В минувшем феврале он пообещал вернуться к этой теме после президентских выборов — как поясняют источники «МН» в научной среде, это значит, что раньше апреля или даже мая никакой определенности не будет.
Европейцы между тем уже начинают проявлять нетерпение. «ESO предпримет стандартные шаги, предусмотренные процедурой приема, — гласит текст ответа директора ESO Тима Де Зеу. — Скорость этого процесса будет зависеть от представителей России и от того, насколько они заинтересованы в том, чтобы с самого начала принимать участие в таких амбициозных проектах ESO, как E-ELT». По словам руководителя обсерватории, совет ESO выражает желание вступить в предварительные переговоры с правительством нашей страны с целью выяснения взаимоприемлемых условий сотрудничества. Но ключевым пунктом для совета является необходимость представления Россией стратегического плана взаимодействия российской астрономии и промышленности с ESO для обеспечения адекватной отдачи от российских инвестиций в ESO.
Пока окончательное решение не принято, проект обсуждается как астрономами (те в большинстве своем вступление России в ESO поддерживают), так и другими учеными и научными функционерами. Директор Курчатовского института Михаил Ковальчук, например, уже высказал в интервью «Газете.ру» альтернативное мнение: не стоит вступать в ESO без предварительной ревизии российских астрономических институтов и формирования цельной программы развития исследований. Какая точка зрения победит, вряд ли выяснится раньше лета.
Вступление в ESO по цене сопоставимо с отправкой к Марсу одного нового аппарата (но зато с меньшими рисками) и несколько меньше стоимости большой исследовательской установки из арсенала физиков. Еще несколько чисел для масштаба: федеральный бюджет 2012 года предусматривает выделение 58,8 млрд руб. РАН в целом, 11,2 млрд — МГУ, 7,2 — Курчатовскому институту.
Миллиардные планы
Южная Европейская обсерватория — это далеко не единственный проект с предполагаемым бюджетом свыше ста миллионов евро. «МН» решили сравнить расходы на вступление России в ESO с другими научными проектами, которые реализует либо намерена реализовать наша страна, в том числе и в кооперации с другими государствами.
ITER. Международный экспериментальный термоядерный реактор (расположен на территории Франции). Стоимость проекта в целом оценивается в 15 млрд долл., доля России — 1/11, срок строительства — до 2019 года. Так как и сроки, и сметы уже пересматривались в сторону увеличения, речь идет именно об оценочной стоимости проекта, а не об окончательной сумме. В случае успешного запуска мир приблизится к термоядерной энергетике: это электростанции, которым будет не нужно ископаемое топливо, которые будут производить намного меньше радиоактивных отходов, чем АЭС, и запасы горючего для которых можно считать практически неисчерпаемыми. Однако даже по оптимистичным оценкам первые промышленные, а не экспериментальные установки такого типа заработают не раньше середины столетия.
IGNITOR. Возможный конкурент ITER меньших масштабов (масса меньше в сорок раз, диаметр плазменного шнура всего 2,6 м). Стоимость около 250 млн евро, по предварительным оценкам; доля России — примерно половина. Срок реализации — несколько лет. В плане перспектив для человечества IGNITOR схож с ITER — обе установки должны по замыслу их создателей сделать реальностью контролируемую термоядерную реакцию. Но предполагаемый российско-итальянский токамак использует несколько иную схему разогрева плазмы, и это может привести к тому, что желаемый результат будет достигнут быстрее и дешевле. Правда, с меньшей вероятностью, потому как многие физики открыто выразили свои сомнения в успехе этого проекта.
XFEL. Рентгеновский лазер на свободных электронах расположен в Германии. Проект оценивался в сумму свыше миллиарда евро, вклад России — 250 млн. Сейчас сооружение строится (29 февраля закончили основной тоннель ускорителя), а в 2015 году может начать работу. При помощи ускорительного комплекса, расположенного в тоннеле длиной 3,4 км, физики смогут получать очень плотные пучки рентгеновских лучей, которые к тому же будут отличаться малой продолжительностью и высокой энергией. Такие пучки позволяют буквально на лету «фотографировать» химические реакции, действуя подобно скоростной киносъемке. Кроме того, мощное излучение позволяет исследовать всевозможные объекты — от кристаллов белков (для определения формы молекул) до окаменевших животных возрастом в сотни миллионов лет.
Пучковый исследовательский комплекс, ПИК. Ядерный реактор в петербургском Институте ядерной физики имени Константинова. Предполагается, что комплекс позволит ученым получить очень плотный поток нейтронов — каждую секунду через каждый квадратный миллиметр будут пролетать десятки триллионов этих частиц. Стоимость однозначно оценить сложно, так как проект начали реализовывать еще в конце 1970-х годов, но в 2007 году на достройку ПИК выделили 6 млрд рублей. ПИК позволит физикам просвечивать нейтронным излучением самые разные материалы, изучая как их внутреннюю структуру, так и различные процессы в них — например, изменение структуры кристаллов. Кроме того, при помощи ПИК можно будет исследовать и взаимодействие элементарных частиц друг с другом в ситуациях, которые практически невозможно воспроизвести в любой другой лаборатории мира. Физический пуск самого реактора состоялся уже более года назад, но исследовательская работа на всех окружающих установках пока не начата.
NICA. Коллайдер, строящийся в подмосковной Дубне, в Объединенном центре ядерных исследований. Стоимость — 200 млн долл. США или 5,8 млрд руб. К 2017 году комплекс, строительство которого уже идет полным ходом, должен заработать в полном составе; часть компонентов будет введена в строй раньше. NICA — коллайдер, то есть ускоритель, в котором сталкиваются вместе пучки частиц. Если в Большом адронном коллайдере это протоны или ядра атомов свинца, то NICA будет специализироваться только на ядрах атомов. NICA позволит физикам исследовать сверхплотное состояние вещества, подобное тому, что может быть внутри нейтронных звезд, и тому, что было в первые мгновения после Большого взрыва.