— Центральный архив ФСБ России и архивные подразделения управлений ФСБ в регионах в течение многих лет совместно с обществом «Мемориал» участвуют в подготовке Книг памяти, других исследовательских проектах, связанных с публикацией документов по истории сталинизма и имен жертв политических репрессий. Какие новые проекты вы хотели бы инициировать в связи с созданием межведомственной рабочей группы?
— До сих пор нет единой базы данных о количестве репрессированных в сталинское время, звучат разные цифры — от трех до двадцати миллионов. Нет и единой карты массовых захоронений жертв репрессий, лагерей и мест спецпоселений. Потомки репрессированных не знают, где могилы их расстрелянных или умерших в лагерях родственников, на местах захоронений строятся жилые кварталы и развлекательные комплексы. Совершенно необходима общероссийская карта памяти, которой до сей поры нет. Помните, у Ахматовой: «Хотелось бы всех поименно назвать, да отняли список, и негде узнать». Вот и надо вернуть так нужный людям список — это наш долг, долг потомков, долг памяти.
— По данным соцопросов, проводимых в последнее время, Сталин неизменно занимает второе место в рейтинге популярности политиков прошлого, следуя за Петром Первым. Чем вы объясняете такой феномен?
— Ну, во-первых, это результат существовавшей на протяжении многих лет государственной политики, направленной на замалчивание «неудобных» страниц истории, проще говоря, на незнание собственного прошлого. Несколько поколений выросло на учебниках, где история была в лучшем случае заретуширована, а в худшем — грубо искажена. Обществу трудно расставаться с яркими, увлекательными мифами, трудно признать, что значительная часть успехов советского государства была достигнута ценой катастрофического количества жертв и неоправданных затрат. И потом, сталинский СССР был сильным государством, его боялись. В глазах людей, воспитанных советским временем, страх — синоним уважения. Опять же превозносимые в советское время успехи социалистического строительства Они были, но какой ценой достигнуты? Кто об этом говорил, кто задумывался? Вот так и родился стойкий миф, сделавший Сталина сверхпопулярным лидером великой державы.
Уважение к трагедии
На прошлой неделе состоялось первое заседание рабочей группы по подготовке предложений, направленных на реализацию программы увековечения памяти жертв политических репрессий. Распоряжение о ее создании было подписано президентом 27 декабря 2011 года, в состав вошли представители различных министерств, региональных властей, архивных учреждений, общества «Мемориал».
— «Реабилитирующим» Сталина обстоятельством в глазах многих является то, что победа в Великой Отечественной войне была завоевана, когда он стоял во главе государства. Насколько такая точка зрения вам близка?
— В годы войны Сталин сосредоточил всю власть в своих руках: председатель Совета народных комиссаров, генеральный секретарь ЦК ВКП(б), Верховный главнокомандующий, председатель ГКО, нарком обороны — все эти должности занимал он. Решения принимались практически единолично Сталиным, никто не смел ему противоречить. Победа в войне действительно была завоевана, когда он стоял во главе государства. Но какова была цена этой победы? В течение первых нескольких недель войны мы потеряли огромные территории, включая Минск, Киев, Вильнюс, Ригу и Таллин; немцы вплотную подошли к Ленинграду. А осенью уже были под Москвой... За несколько месяцев около двух с половиной миллионов военнослужащих Красной армии попали в плен, а общее число потерь в 1941 году, включая убитых и пропавших без вести, — более трех миллионов. Мы оказались не готовы к войне. СССР располагал образцами новой военной техники, но пользоваться ими не умели В результате репрессий 30-х годов квалифицированный командный состав Красной армии разных уровней поредел. Количество командиров, имеющих практический опыт и необходимое образование, резко уменьшилось. Командирами дивизий зачастую назначали людей, которые до этого не командовали даже полком. Только в 1937–1938 годах было репрессировано более 40 тыс. военнослужащих. Репрессии против военных продолжались и перед войной, и после ее начала. Если бы не было 1937 года, то, возможно, не было бы и 1941 года. В первые часы и дни войны руководство страны пребывало в растерянности. Да и в последующем то же. Чрезвычайные меры, в том числе приказ «Ни шагу назад!», когда стали широко использоваться штрафбаты и заградотряды, — свидетельство растерянности высшего руководства страны. Можно сказать, что в войне один тоталитарный режим победил другой тоталитарный режим. Победа нашего народа в Великой Отечественной, завоеванная такой дорогой ценой, неоспорима, но вот заслуги главы государства в ней никак не «перевешивают» его же катастрофических просчетов, стоивших жизни миллионам людей.
— Попытки десталинизации предпринимаются в нашей стране далеко не впервые, начиная с ХХ съезда, но каждый раз оказываются не вполне эффективными. Почему?
— О какой десталинизации можно говорить, если Сталин не признан преступником де-юре? Применительно к деяниям сталинского режима часто употребляют термин «преступление», но они юридически так не квалифицированы. Когда мы говорим о денацификации, то опираемся на вердикт Нюрнбергского трибунала. В случае со сталинизмом у нас нет к этому правовых оснований. Попытки разобраться в сути сталинского режима, дать ему оценку, действительно предпринимались неоднократно, начиная с ХХ съезда, но, во-первых, они всегда носили характер кампаний, а во-вторых, имели, так сказать, избирательный характер: критиковался сам Сталин, но не подвергалась сомнению сама большевистская система. А в брежневское время и вовсе предпринимались попытки частичной реабилитации Сталина. Советские пропагандисты стремились защитить режим, подвергая критике отдельных лидеров, но не поступаясь главным — престижем власти в целом. В постсоветское время, конечно, ситуация изменилась: появилось огромное количество документальных публикаций, мемуарных свидетельств, художественной литературы. Но планомерной, грамотной работы по осознанию трагедии сталинизма не проделано до сих пор. Кстати, во многом потому, что и в постсоветское время не решались подвергнуть сомнению престиж власти как таковой. Эта боязнь не исчезла и теперь. Ведь и теперь часто слышим, что пора забыть, перевернуть эту страницу нашей истории, нужно больше говорить о героическом. Это категорически недопустимо — нельзя пролистывать страницы книги, не читая, вернее, не вчитываясь в суть. Не бывает хорошей или плохой истории.
— «Интеллигенция хочет разобраться, а большинству все равно», — сказали вы в одном из интервью. Что может сделать рабочая группа, чтобы большинству стало не все равно?
— Не нужно преувеличивать роль рабочей группы, которая создана при президенте Российской Федерации лишь для подготовки предложений, направленных на реализацию программы увековечения памяти жертв политических репрессий. Если мы будем полагаться только на «рабочие группы», то дорога по увековечению памяти жертв политических репрессий будет очень длительной. При изучении истории ХХ века, будь то история Гражданской войны, новой экономической политики, коллективизации, «большого террора», Великой Отечественной войны, либо любого другого периода развития нашего общества, необходимо в первую очередь шире использовать архивные документы и на их основе объективно писать научные работы и учебники, ничего не приукрашивая и не выдумывая. Тогда мы сможем оценить «успехи» сталинского строительства. Может быть, большинству станет не все равно, когда мы будем изучать историю семьи, а через нее и историю страны и помнить о безвинно пострадавших, чтобы не повторять ошибок прошлого.