— Какое слово, по вашему мнению, является сейчас ключевым для российского общества?
— Я ненавижу слово «раскрутили». Оно подразумевает, что все продается и уступает умелому натиску неизвестно кого: власти, оппозиции, рекламы, НАТО, пришельцев. Это слово создает представление о бесконечно пластичной реальности, которая только ждет насилия сильных и беспринципных, то есть мафии. Отсюда — мания конспирологии.
— А какое вам хотелось бы, чтобы стало ключевым?
— Выражение, которое, по-моему, может служить девизом вменяемого общества, звучит так: «не любой ценой».
— Когда вы приезжаете в Россию, вы обнаруживаете в живой речи окружающих людей что-то такое, чего нельзя было увидеть в соцсетях или в СМИ? Какие эмоции это у вас вызывает?
— Меня удивляет многое. Больше всего — беспомощность речи. Таксист не справляется с синтаксисом, реклама — с версификацией, без которой она не обходится, телевизор — с правилами риторики (все предложения не закончены), подростки не умеют говорить без мата, мало кто пользуется сложноподчиненными предложениями. В целом русский язык упростился: существительные заменяются местоимениями, глаголы — матом, все остальное — заимствованиями (улучшайзинг).
В молодости мы специально приглашали на наши пиры дам, чтобы не ругаться при них матом
— Кроме того, что вы перечислили, еще что-то в русском языке вас сейчас огорчает?
— Неумение читать и понимать друг друга. Язык перестает быть средством коммуникации, только экспрессии, часто агрессивной. Почитайте комменты.
— А что бы вы назвали сейчас антисловом?
— Родина, когда она с большой буквы. Но об этом писал еще Дюрренматт: «Когда государство начинает убивать людей, оно всегда называет себя родиной» («Ромул Великий»).
— Постоянным предметом обсуждения (и объектом борьбы) стал мат в публичном пространстве. Как вы считаете, мат действительно опасен?
— Мат так же уместен в жизни, как любое средство художественной выразительности. Нельзя говорить одними эпитетами, нельзя заменять словом *** все союзы. Владение матом отражает общий уровень развития. Интеллигентные люди отличаются от хамов тем, что умеют ругаться не хуже, чем здороваться. В молодости мы специально приглашали на наши пиры дам, чтобы не ругаться при них матом.
— Вас раздражает, когда в соцсетях пишут с орфографическими и пунктуационными ошибками? Есть ли ошибка, которая раздражает вас больше всего?
— Я снисходительно отношусь к ошибкам, если они не коверкают смысла.
Грамотные люди редко знают правила, а неграмотным они не помогают
— Следующий мой вопрос навеян вашей «Родной речью» и «школьной» литературной классикой. Как вы думаете, нужно ли как-то принципиально менять подход к изучению в школе русского языка?
— Как дипломированный учитель русского языка и литературы с опытом работы в школах с нерусским языком обучения я глубоко убежден, что архаический метод изучения языка неэффективен. Грамотные люди редко знают правила, а неграмотным они не помогают. Не грамматика нужна, а навыки письма и речи. Лучше бы в школе учили писать стихи и детективы. Не для того, чтобы их печатать, а для того, чтобы дети понимали, как устроена речь — простая, поэтическая, бульварная.
— Существует ли для вас идеальный носитель русского языка?
— Лучше всех говорил по-русски Сергей Довлатов. У него не было абортированных предложений. Матом, кстати, он ругался в исключительных случаях и всегда в безошибочных ситуациях. Это был укол рапирой, а не удар лопатой. Помимо Довлатова прекрасно владел устной речью поэт и профессор Лев Лосев. Его строгая, ироничная и учтивая манера говорить была для меня школой языка, если не считать утрированного питерского произношения: ччто, подсвеччник и т.д. Сейчас я такого уже не слышу.
— Какие слова вы бы изъяли из русского языка, если бы у вас была такая возможность?
— Слова нельзя убить, они умирают своей смертью, как это случилось с облисполкомом, парторгом или комсомольской ячейкой. А вот старорежимное слово «чекист» по-прежнему живо.