— У вас сейчас перед началом приема первоклассников такой напряженный график — конца света уже не боитесь, наверное?
— Лучше конец света, чем все остальное. Некий фатум, когда ничего от нас не зависит. А прием еще не начался, поэтому...
— Ожидаете, что будет наплыв после такого скачка в рейтинге лучших школ в этом году — с 17-го места на 4-е?
— Наши прикидки говорят, что скорее нет. Если и будет — микрорайон все равно за нами. А до 1 августа (когда у родителей появится возможность выбирать школу не по месту жительства — «МН») многие ждать не готовы. В прошлом году к нам в первые классы на 75 мест записалось 120 с небольшим человек — я не считаю, что это большая очередь. Для многих из них мы были в дополнительном списке, и они выбрали школу по микрорайону и там учатся. Так что реально желающих оказалось меньше, 86 человек, которых мы и взяли.
— Кстати, у вас одна из немногих лучших школ, где набор идет во все классы. Может, легче было бы специализироваться только на старших?
— Нет, не думаю, как нам кажется, иногда легче подготовить ребенка самим, с раннего возраста. По крайней мере пока ты его «выращиваешь», ты понимаешь, к чему хочешь прийти. Кроме того, у нас хорошая система начального обучения Л.В. Занкова, которая дает свои плоды. В свое время мы перепробовали несколько систем, но решили остановиться именно на этой — она учит мыслить.
Школу делают люди, которые в ней работают
— А что делает школу успешной, по-вашему, — личность директора или сама ее образовательная модель?
— Я бы не сказал, что все зависит только от модели или от директора — скорее это должно быть их органичное сочетание. Школу делают люди, которые в ней работают. Креативность директора, его умение набрать команду и выстроить эффективную систему — это длительный процесс, где каждый этап занимает долгое время.
В рейтинге московских школ в 2013 году школа №218 заняла 12 место
— Правила у вас в школе строгие: «Вне учебного заведения учащиеся ведут себя везде и всюду так, чтобы не уронить свою честь и достоинство, не запятнать доброе имя центра образования 218...»
— На самом деле это обычные общечеловеческие нормы. Если ребенок помнит, что он должен вести себя адекватно не только в школе, но и вне ее, мне кажется, это нормально и естественно. Но надо напоминать им об этом.
— Вообще ребята из насколько разных семей здесь учатся?
— Семьи абсолютно разные — и по материальному состоянию, и по социальному статусу. В большинстве случаев достаток родителей на успешность ребенка влияет мало. Есть очень много успешных детей из малообеспеченных семей, и это хорошо. Так или иначе, нам важно, чтобы ребенок мог самореализоваться, независимо ни от чего. Нашел свою стратегию развития, возможность показать себя, и был оценен по своему вкладу в выбранное дело. У всех это происходит по-разному: у мальчиков, например, этот период достаточно долгий, когда они вроде бы не отстают, но и не реализуют себя полностью. А уже потом, переоценивая мир, начинают работать и достигают хороших результатов. Это уже задача учителя: к каждому нужен свой подход — кому-то предлагают книгу, чтобы заинтересовать предметом, кого-то приглашают в кружки...
— Можно сейчас ребенка заинтересовать какой-то книгой?
— Да, здесь вопрос в подаче. Важно то, как преподнесут книгу ребенку. Если вокруг этого создадут некую ауру, которая его заинтересует, безусловно, он начнет читать.
— Даже «Войну и мир»?
— С этим сложнее (смеется). Но все равно я думаю, что можно смотивировать на прочтение даже «Войны и мира», несмотря на то, что она большая по объему.
— Себя вам на что последний раз удавалось смотивировать?
— На прочтение инструкций и нормативных документов... Нет, на самом деле, я регулярно читаю обзоры прессы. Люблю статьи Евгения Ямбурга, Дмитрия Быкова, на большее меня не хватает. Только во время отпуска. Когда сам учился в школе, читал фантастику... Кира Булычева, например.
Разницы между старой и новой интеллигенцией нет — такие люди были раньше, есть они и сейчас
— Владимир Путин не так давно предлагал сделать список из ста лучших книг, которые следовало бы включить в школьную программу. Вы бы какие оставили?
— Сначала надо понять, для чего этот набор. Ради чего мы ставим задачу выбрать сто книг, которые должен прочитать ребенок? Для того чтобы он развивался? Но тогда, может быть, все зависит не от того, что именно он прочитает, разные книги могут привести к одному и тому же эффекту. Многое зависит от комментария профессионала к тексту, от учителя, который заинтересует его в прочтении этой книги.
— К слову, о тех, кто читает книги, — отличается ли новая интеллигенция от старой, по-вашему? И должна ли школа как-то воспитывать ее в своих стенах?
— Здесь я согласен с определением в вашей газете: интеллигент — это тот, кто заботится не только о себе, но и имеет активную жизненную позицию. А вот разницы между старой и новой интеллигенцией, по-моему, нет — такие люди были раньше, есть они и сейчас. Должна ли школа их воспитывать — да, иначе откуда они появятся? Для этого надо создавать ребенку как можно более широкий спектр условий развития. На наш взгляд, человек с узким кругозором не может быть интеллигентом, и в школе у него должна быть возможность выбора разных направлений — как гуманитарных наук, так и естественных. И конечно, должны быть лидеры, активные яркие личности, за которыми школьники готовы будут пойти. Те люди, которые не только много знают, но еще и умеют преподнести свои знания в доступной детям форме, может быть, даже в нестандартной трактовке.
— У вас очень много кружков, тот же историко-патриотический — там как раз, наверное, такие дискуссии ведутся. Что обсуждается?
— Разные темы. Например, такой во многом спорный период в нашей истории, когда правил Иосиф Виссарионович. Есть у нас ребенок, который как раз очень увлекается сталинской эпохой, в целом оценивает ее позитивно и бурно дебатирует по этому поводу с учителем, который не поддерживает его точку зрения. Ничего страшного в этом нет, есть повод для того, чтобы научиться искать факты, подтверждающие свое мнение, и опровергнуть аргументы другого.
— Как найти такого учителя? Можно на первом собеседовании выявить, будет ли он способен увлечь детей своим предметом? И кто остается в школе надолго?
— Выявить, сможет ли, скорее нет. А вот то, что не сможет, да. Конечно, надо учитывать, что когда человек приходит трудоустраиваться, для него это стресс, и он необязательно должен уметь с ходу привести какой-то яркий живой пример. Но если он не владеет фактами, минимальным объемом знаний, тогда нечем будет и увлекать. Удерживаются, как правило, энтузиасты своего дела. У нас много учителей, которые на дорогу в школу тратят очень много времени, живут далеко, но они ценят сложившийся микроклимат, обстановку в школе, поэтому готовы чем-то жертвовать, чтобы работать именно здесь.
Главное, что дети получают навык учиться, а уж как они его реализуют — это их дело
— На ваш взгляд, хороший директор должен быть в первую очередь менеджером или все-таки пытаться еще самому вести уроки, работать с детьми?
— Основная работа — менеджерская, но от детей директору тоже нельзя отрываться. Как только оторвался, сразу забываешь, для чего предназначена школа.
— И как вам это сейчас удается?
— Никак, отрываюсь. Раньше вел математику, информатику, последний год не веду. Скучаю по тому периоду, конечно. Но это разные виды работы, сейчас, к сожалению, не удается совмещать.
— Кстати, о математике. Вы ведь сотрудничаете с мехматом МГУ, много детей туда поступает в итоге?
— Год на год не приходится, в среднем 20–25% выпускников идет в МГУ, большая часть на мехмат или факультет вычислительной математики и кибернетики, часто выбирают еще биологическое, химическое направления...
— В то же время нельзя сказать, что ваш центр специализируется только на математике-физике и прочих науках. Почему так мало гуманитариев остается в выпуске?
— Их немало. Практически в каждом нашем выпуске есть юристы, филологи, психологи, историки. Просто у нас сильная математика, при этом дети, которые поступили, например, в этом году на мехмат, сейчас приходят и говорят, что скучают по той гуманитарной составляющей, которая была в школе. У нас дети за счет индивидуальных учебных планов могут сочетать оба направления — и естественно-научное, и гуманитарное. Уходя в вуз, они что-то теряют — такова жизнь. Но при этом некоторые учатся в двух вузах, кто-то, закончив один, технический, идет потом во второй — противоположного профиля. Главное, что они получают навык учиться, а уж как они его реализуют — это их дело.
— Все-таки скоро им придется выбирать один профиль уже после 9-го класса. Недавно у нас было обсуждение новых стандартов для старшей школы на ток-шоу «Школа Live» — некоторые дети вставали и признавались: «Я физик, а литература мне не нужна...»
— На мой взгляд, это порочная практика, когда ребенок рано, порой искусственно выбирает профилизацию и отсекает от себя дальнейшие пути развития. Мы пытаемся построить этот процесс постепенно, чтобы он делал свой выбор осмысленно, в течение хотя бы четырех лет. Современный человек должен будет сменить несколько профессий за свою жизнь, и он должен уметь отказываться от одного и учиться другому.