Отношение к дому молитвы у верующих особое, более трепетное, чем даже к собственному дому. Как писал проповедник и философ митрополит Антоний Сурожский, «здесь Бог присутствует иначе, чем во всем остальном мире, — вне храма Он действует, когда может и как может; внутри храма Он во всей Своей власти и силе, и уже от нас зависит приходить к Нему».
С материальной точки зрения храм такое же здание, как жилой дом, офисный центр, заводской корпус, больница или «храм искусств». Достаточно, чтобы постройка вписывалась в градостроительные и санитарно-экологические стандарты. Однако для верующих в случае храма критерии функциональности, красоты и современности отнюдь не главные.
«Принципиальных изменений в храмовой архитектуре не может быть по определению»
Михаил Кеслер, председатель комиссии Союза архитекторов России по культовым зданиям, заместитель заведующего кафедрой архитектуры Российского православного университета
— Утверждение проекта храма чем-то отличается от того, как утверждается проект светского здания?
— Практически то же самое. Если мы говорим о московском храме, то проектная документация проходит согласование в Москомархитектуре, Мосгосэкспертизе и других уполномоченных инстанциях — в общем, происходит то же, что и в случае светского проекта. Единственное что — до всех обращений в государственные и городские структуры проект храма должен пройти специальную искусствоведческую комиссию при Московской епархии. Ее с 1998 года возглавляет протоиерей Владимир Силовьев, глава издательства Московской патриархии. Такие же епархиальные комиссии существуют, насколько я знаю, и в Московской области, в Санкт-Петербурге, и в некоторых других регионах.
Кто принимает и отклоняет архитектурные проекты строящихся храмов
Состав искусствоведческой комиссии при Епархиальном совете Москвы утвержден 22 декабря 2010 года сроком на три года.
Председатель — протоиерей Владимир Силовьев, руководитель издательства Московской патриархии, главный редактор Журнала Московской Патриархии. Посещал вольнослушателем лекции на искусствоведческом отделении МГУ им. Ломоносова.
Протоиерей Леонид Калинин — скульптор (окончил Московский государственный академический художественный институт имени В.И. Сурикова), член Союза художников России, член патриаршего совета по культуре, руководитель координационной группы специалистов по художественному убранству комплекса собора Христа Спасителя в Москве. Руководил реставрацией Свято-Николаевского собора в Нью-Йорке.
В рамках «Программы-200» ответствен за украшение строящихся храмов: «Внутреннее убранство новых храмов будет выдержано в традициях московской школы иконописи… Уверяю вас, что внутренний облик каждой церкви будет индивидуальным».
Протоиерей Георгий Мартынов — клирик храма Христа Спасителя.
Протоиерей Николай Чернышев — искусствовед, окончил художественно-графический факультет МГПИ им. Ленина, работал реставратором в отделе реставрации станковой и темперной живописи ВНИИ реставрации и в МДА. Учился иконописи у И.В. Ватагиной и архимандрита Зинона (Теодора), участвовал в росписи Николо-Кузнецкого храма в Москве, храма Св. вмч. Димитрия Солунского в селе, Покровского храма МДА. Доцент кафедры иконописи факультета церковных художеств ПСТГУ. Клирик храма Свт. Николая в Кленниках.
Протоиерей Борис Михайлов — искусствовед, окончил исторический факультет МГУ (кафедра истории и теории искусств), к.и.н. Составитель курса «История православного иконного мира или иконосферы» для вузов. Настоятель церкви Покрова Богородицы в Филях.
Протоиерей Андрей Румянцев — художник (окончил Московское художественное училище имени 1905 года). Клирик храма Свт. Николая в Толмачах.
Источники: www.patriarchia.ru, www.radonezh.ru, www.pravmir.ru, e-vestnik.ru, hramvtolmachah.ru
— Существует ли какой-то мейнстрим, какое-то основное направление в нынешнем храмовом зодчестве?
— Если говорить о тенденциях современной храмовой архитектуры, то, безусловно, преобладает очень традиционный подход, с ориентацией на устоявшиеся образцы.
— Всегда ли такого рода консерватизм был свойствен «массовому» храмовому строительству в России?
— Это, в общем, всегда было характерно для практики храмоздательства во все времена. Образец, канон важен в преемственности развития любого церковного искусства, будь то иконопись или строительство и роспись храмов. Если же говорить о новациях, о каких-то эстетических тенденциях, то в Новое время русское храмовое строительство прошло все стилистические этапы — и барокко, и классицизм. Но никаких революционных скачков не было, эволюция от стиля к стилю шла очень плавно. И замечу, уже русско-византийский стиль XIX — начала XX веков подразумевал возвращение к традиционным решениям.
— И это обращение к традиции преобладает и сейчас?
— Точнее, сегодня существует некое стремление восстановить ту преемственность, которая была прервана после 1917 года. Другое дело, что в силу отсутствия достаточных знаний у архитекторов, от отсутствия системы образования, связанной с практикой храмоздательства, авторы проектов довольно бездумно берут на вооружение образцы прошлого, пытаются как-то комбинировать, копировать их. Мы часто видим либо подражание, либо эклектическое смешение стилей, которое и не дает ничего нового, и обесценивает старые образцы. Такое, зачастую бездумное отношение к практике прошлого порой приводит к довольно-таки печальным результатам. Иногда стремление во всем следовать старине не всегда вписывается в ритм сегодняшней жизни.
— Что вы имеете в виду?
— Да даже то, что за прошедшие десятилетия появилась централизованная система отопления. Если зайдете в храм зимой, то увидите, что все подоконники, все углы завалены детскими шубками, а зачастую и взрослые оставляют свою верхнюю одежду. Тепло, а раздеться негде; отопление подразумевает наличие гардероба, а это значит, что у вновь построенного храма должен быть более обширный притвор, нежели у тех, что строились в прошлые века. Прежде не было и церковных лавок в их нынешнем виде. Сегодня в храмах можно увидеть не только «свечной ящик», но и киоск, где продаются иконы и религиозная литература. А под него тоже требуется место. Это, казалось бы, мелочи, но это важная часть современной приходской жизни.
Запад во многом отказался от традиции в жизни церкви, это отразилось и на архитектуре. У нас этого нет — у нас все традиционно
— Возвращаясь к внешнему облику и внутреннему убранству церквей, должна ли, с вашей точки зрения, современная храмовая архитектура как-то стремиться «влиться» в современный урбанистический ландшафт?
— Что-то революционное, кардинально новый подход в храмоздательстве — то, что мы видим, например, в католических странах Запада, практически невозможно. Дело в том, что католицизм после II Ватиканского собора 1962-1965 годов изменил вообще весь строй церковной жизни, а ведь догматическая сторона связана и с символикой, в том числе с символикой архитектурных форм. Запад во многом отказался от традиции в жизни церкви, это отразилось и на архитектуре. У нас этого нет — у нас все традиционно: и чин богослужения, и догматика, потому принципиальных изменений в храмовой архитектуре по определению практически не может быть.
— То есть те проекты, которые предлагают, например, Иван Земляков и Даниил Макаров из мастерской Андрея Анисимова, так и останутся в архивах «бумажной архитектуры»?
— На мой взгляд, эти молодые ребята пытаются сделать что-то оригинальное, но у них недостаточен багаж знаний и недостаточна внутренняя воцерковленность, без которой церковным архитектором быть нельзя. Эти их достаточно неопытные попытки поднимаются на щит поборниками некоего обновления, на мой взгляд, совершенно искусственно. Ведь то, что они делают, церковным сознанием отвергается напрочь.
Но это вовсе не значит, что и в этих традиционных рамках не может быть каких-то интересных решений. Все зависит и от степени таланта архитектора, и от того, насколько он знаком с традицией русского храмового строительства (и шире — с культурным наследием церквей, составляющих вселенское православие) и насколько творчески он может воспользоваться этим знанием.
Кроме того, архитектор не может не исходить из внешних условий — из требований градостроительства, из параметров участка, на котором будет возводиться храм. Каждый участок индивидуален, он определяет конфигурацию основного храма, его приделов, расположение звонницы, так что каждый раз получается своя неповторимая композиция.
Примерная схема генерального плана комплекса городского приходского храма
1. Входная зона
1.1 Остановка общественного транспорта; 1.2 Въездные и входные ворота; 1.3 Автостоянка; 1.4 Церковный киоск; 1.5 Скамьи для отдыха; 1.6 Цветник
2. Храмовая зона
2.1 Храм; 2.2 Круговой обход; 2.3 Площадка перед входом; 2.4 Дренажный колодец
3. Вспомогательная зона
3.1 Церковно-причтовый дом; 3.2 Озелененная территория; 3.3 Туалеты для прихожан
4. Хозяйственная зона
4.1 Хозблок с гаражом; 4.2 Хозяйственный въезд; 4.3 Мусоросборник; 4.4 Печь для сжигания записок; 4.5 Стоянка автотранспорта
Источник: Приложение Д Свода правил по проектированию и строительству зданий, сооружений и комплексов православных храмов (СП 31-103-99)
— Понятно, что храм — это не многоэтажка, которая возводится по типовому проекту. Но существует мнение, что церкви шаговой доступности, которые предлагается возвести в рамках программы строительства 200 храмов, возводятся по одному и тому же лекалу. Так ли это?
— Когда сообщение о «Программе-200» только появилось и я увидел проекты, которые на рассмотрение градостроительного совета Москомархитектуры представили два института — «Моспроект-3» и МНИИТЭП (Московский научно-исследовательский и проектный институт типологии, экспериментального проектирования), я, можно сказать, пришел в ужас и опубликовал довольно критическую статью в газете Союза архитекторов. Но потом оказалось, что все не совсем так.
Во-первых, эти проекты были позже пересмотрены разработчиками, добавились проекты института «Моспроект-2», и потом оказалось, что все разговоры о модульных и быстроразборных храмах — это миф. Нет такой строительной базы, которая могла бы выпускать такие «модульные конструкции». В результате большинство храмов строится все-таки по индивидуальным проектам; есть несколько похожих, но и здесь видны отличия. Во-вторых, нет никакого стремления построить на скорость, «возвести модульный храм за два-три месяца» — нет, все идет по заведенному порядку: долго утверждают, долго строят. Но в целом все это не шедевры.
На мой взгляд, лучше всего было бы объявлять на каждую площадку какие-то тендеры, конкурсы на каждую площадку — так, как это сделал Московский Сретенский монастырь, объявив конкурс проектов храма Новомучеников и Исповедников Российских на крови, что на Лубянке.
— Судя по сообщениям в прессе, вы довольно резко отозвались о проекте Дмитрия Смирнова и Юрия Купера, который настоятель Сретенского монастыря архимандрит Тихон (Шевкунов) объявил победителем конкурса.
— В архитектурном сообществе с нетерпением ждали результатов этого конкурса — интересно было посмотреть, что предложат авторы, получив одинаковое для всех задание. И первые фотографии этого проекта, которые появились в Facebook еще до объявления результатов, выглядели достаточно убого. Это вызвало у нас большое разочарование.
Конкурс «Концепция (предпроектное предложение) храма Новомучеников и Исповедников Российских на крови, что на Лубянке» проходил с 1 октября по 10 декабря 2012 года. 2 марта 2013-го в Центре славянской культуры и письменности открылась выставка конкурсных проектов. Проект, получивший первую премию (которая подразумевает заключение контракта на право проектирования и ведение авторского надзора на объекте), подвергся резкой критике архитекторов и просто неравнодушных москвичей как аляповатый, не вписывающийся в существующую застройку и не соответствующий канонам православной храмовой архитектуры.
С конкурсным заданием можно ознакомиться здесь.
Но впоследствии, после того, как на сайте Сретенского монастыря были выложены картинки в лучшем качестве, с других ракурсов, и после объяснений самого о. Тихона, негатив уменьшился. Этот проект при всех его вкусовых недостатках с точки зрения тех требований, которые предъявлялись к проекту, смотрится наиболее выигрышно. Монументальный храм, симметричное сооружение на высоком стилобате отражает идею храма-памятника Новомученикам и Исповедникам.
И главное, как я уже говорил, этот проект был выбран по итогам открытого конкурса. Но в том, что касается возведения 200 храмов, то, к сожалению, по каким-то высоким соображениям монополия была отдана упомянутым выше московским институтам.
— Что это могли бы быть за соображения?
— Как вы помните, «программа-200» — идея сама по себе правильная — появилась, когда мэром Москвы был Юрий Лужков. Тогдашний градоначальник, видимо, и подключил «свои» городские структуры.
18 апреля 2013 года при участии патриарха Кирилла и столичного мэра прошло очередное заседание попечительского совета «Программы-200», подразумевающей строительство храмов шаговой доступности в спальных районах Москвы. Градоначальник выдал префектам поручение благоустроить территории рядом с новыми храмами и сообщил, что «с жителями нет таких конфликтов по строительству, которые зашли бы в тупик и которые невозможно решить». Предстоятель РПЦ в свою очередь поделился данными: восемь церквей уже открыто, 15 находится в стадии строительства и еще на 20 участках работы скоро начнутся.
«Архитектура храмов всегда находилась на передовой линии культуры»
Даниил Макаров, член творческого объединения «Квадратура круга», архитектор в мастерских Андрея Анисимова
— У меня и моего коллеги по «Квадратуре круга» Ивана Землякова есть опыт работы под руководством Андрея Анисимова над проектами храмов в традиционном стиле, опыт строительства и сдачи, что называется, «под ключ». Одним из таких проектов является храм Святых великомучениц Веры, Надежды, Любови и Софии при ФНКЦ детской гематологии на Ленинском проспекте.
Помимо этого мы с Иваном три года работали «в стол» над возможными образами храмов для нашего времени и только с сентября прошлого года решили публично показать часть проектов. Во многом первые проекты могут показаться несколько провокационными — и я думаю, это хорошо для начала диалога с обществом о новых путях в храмовой архитектуре. И диалог действительно начинается и обещает быть содержательным. Но говорить о заказах на новую архитектуру пока преждевременно.
На мой взгляд, в церкви существует нечто похожее на прецедентное право. Если в рамках церкви появляется какое-то современное культурное явление, осмысленное профессионалами и это явление одобряется, то оно может быть творчески растиражировано. Фактически же должно быть заинтересовано общество, а это один из главных вопросов.
Ситуация с конкурсами в России не только в церковной архитектуре, но и вообще в зодчестве непроста. Как известно, конкурсы скорее прикрывают заведомо известных победителей, нежели являются поиском оптимального решения.
Сейчас, насколько я знаю, эта проблема обсуждается в профессиональном архитектурном сообществе, в частности, дискуссии можно наблюдать на сайте "Архи.ру". Надеюсь, что эта волна коснется и храмового зодчества. Если мы обратимся к дореволюционным источникам, то можно вспомнить, что выходил «Архитектурный ежегодник» и журнал «Зодчий», который выпускался каждый месяц. Эти издания сообщали о конкурсах, которые проводились в том числе и по проектам храмов, и эти конкурсы выбирали действительно достойных победителей. Возвращение к этому опыту — дело времени, дело культуры и дело, надеюсь, недалекой перспективы.
Пока же речь может идти о подготовке почвы для восприятия новых идей. Православие очень неоднородно, эта среда разнообразна, и есть, на мой взгляд, люди, с которыми мы можем найти точки соприкосновения. Мы развиваем это направление, что-то изучаем, смотрим, предлагаем. Сейчас готовим статью для журнала «Храмоздатель» — это приложение к Журналу Московской Патриархии, которое начало выходить в июле прошлого года и целиком посвящено храмовой архитектуре, проектам, строительству, реставрации.
«Пока архитекторы не наиграются в прошлое, новой архитектуры у нас не будет»
Сергей Чапнин, ответственный редактор Журнала Московской Патриархии, главный редактор журнала «Храмоздатель»
— Есть мнение, что поскольку православные богослужебные традиции остаются неизменными, то и храмы в современном стиле, подобные тем, что строятся на Западе, у нас невозможны. Но открываем журнал «Храмоздатель» и видим статью об архитекторе Марио Ботта и его храмах. Получается, все-таки есть интерес к подобной архитектуре?
— Интерес к западной храмовой архитектуре постоянно растет. Во-первых, современное церковное искусство не находится в изоляции. Мы живем в мире, где разные культурные традиции не просто сосуществуют, а активно влияют друг на друга и даже конкурируют. И в этой ситуации говорить об изоляции современного церковного искусства в России и тем более стремиться к ней неправильно. Мы, безусловно, изучаем то архитектурное наследие, которое есть в современном мире. Есть, например, замечательные примеры новой храмовой архитектуры в Восточной Польше. Интересно и западное храмовое зодчество — это позволяет увидеть разные подходы к организации храмового пространства.
Россия выпала из истории развития архитектуры XX века. Хорошо это или плохо — трудно сказать, есть разные мнения. Но это вовсе не значит, что мы должны игнорировать опыт ХХ века. Перед нами стоит очень серьезный вопрос о том, каким будет православный храм XXI века…
— И каким же?
— Забегая вперед, могу сказать, что сегодня, в 2013 году, ответа на этот вопрос нет. Если вы опросите 100 архитекторов, наверное, никто из них с уверенностью на этот вопрос не ответит. Некоторые, возможно, будут говорить об общих принципах, но цельное представление о современном храме только формируется. И одна из задач церковного сообщества архитекторов, строителей, искусствоведов и священников — предложить свое видение.
Почему сейчас такой акцент на прошлом? Потому что за последние годы мы были заняты не столько строительством новых храмов, сколько реставрацией старых
Если говорить о принципах, то нужно иметь в виду, что православное богослужение остается неизменным. Поэтому неизменными остаются и алтарь, и основной объем храма, и иконостас, и другие храмовые помещения (при этом мы понимаем, что алтарь находится в восточной части храма, звонница — ближе к западной стене, основной вход на западе и так далее).
А вот дальше начинаются вопросы, ответить на которые можно по-разному. Во-первых, материалы. Две тысячи лет церковной истории и храмового зодчества не знали такого материала, как монолитный бетон. Могут ли сегодня хорошие православные храмы строиться из монолита? Вопрос открытый; я пока ни одного хорошего не видел.
Развивается достаточно новая для русской православной церкви практика частого причащения, когда люди стремятся бывать в храме как можно чаще, приходить по возможности каждое воскресенье целыми семьями. И поскольку у нас нет разделения на летние и зимние храмы, но есть системы отопления, то получается, что в холодных регионах храму необходимо новое помещение — гардероб. Должно ли это быть правилом — вопрос открытый.
Как рассчитывается вместимость храма
«Для расчета числа и вместимости новых православных храмов в городах принимается процентное соотношение жителей, относящихся к группе православного вероисповедания, согласно статистическим данным по рассматриваемому району. <…> Для укрупненных градостроительных расчетов (в том числе при разработке проектов детальной планировки и застройки крупных селитебных образований) рекомендуется средний расчетный показатель потребности — 7,5 человека на 1000 жителей этой группы, проживающих в зоне обслуживания. Этот расчетный показатель может уточняться исходя из конкретных социально-демографических особенностей районов размещения храмов. <…> Основными элементами этой структуры (имеется в виду городская структура размещения православных храмов. — "МН") являются приходские храмы с «условным» радиусом обслуживания до 0,4 ч пешеходной доступности, или 1-1,5 км. <…> Площадь зоны обслуживания приходскими храмами с «условным» радиусом 0,4 ч пешеходной доступности — от 80 до 250 га, численность населения (в зависимости от плотности заселения территории) от 60 до 200 тыс. человек, что соответствует территории жилого района».
Источник: Свод правил по проектированию и строительству зданий, сооружений и комплексов православных храмов (СП 31-103-99)
В монолитных конструкциях с пластиковыми окнами необходима принудительная вентиляция, потому что за два часа службы в наполненном храме становится душно — можно и в обморок упасть. Не стоит забывать и о том, что высотное строительство значительно меняет роль храма в городском пейзаже. В новых районах он уже не является архитектурной доминантой как прежде.
— Возвращаясь к эстетической стороне вопроса, возможно ли в обозримой перспективе появление у нас храмов, построенных с соблюдением канонических принципов организации пространства, но не в классическом стиле?
— Сегодня строятся храмы в самых разных стилях. И русский модерн не исключение. Менее полугода назад небольшой храм в этом стиле при ФНКЦ детской гематологии на улице Миклухо-Маклая.
— А что-то модернистское, подобное работам Оскара Нимейера или того же Марио Ботта?
— Если образцы храмового зодчества в стиле модерн архитекторы еще успели построить перед октябрьским переворотом, то следующий этап — свободные эксперименты с пространством, с объемами и формами — пришелся на то время, когда храмы в Советской России уже не строили. Не думаю, что такая архитектура может прижиться в России, хотя творческий поиск идет. Мы проживем еще немало лет, копируя образцы прежних эпох, отталкиваясь от них. Думаю, модернизм мы уже минуем, а вот минимализм может стать заметной тенденцией. Впрочем, прогноз в данном случае — дело неблагодарное.
Почему сейчас такой акцент на прошлом? Потому что за последние годы мы были заняты не только и не столько строительством новых храмов, сколько реставрацией старых. Когда реставрация имеет такой большой удельный вес, неизбежно постоянное копирование старых образцов и поиск вдохновения в прошлом. Новгородская, псковская архитектура, классицизм, неовизантийский стиль — пока архитекторы в это не наиграются, новой архитектуры у нас не будет.
Нам нужны новые школы и архитектурные бюро, которые специализируются на храмовом зодчестве. Нужны архитекторы во втором, в третьем поколении, которые строят храмы. Когда появится такая архитектурная среда, знакомая и с богословием пространства и образа и получившая опыт работы с приходами и монастырями, тогда можно будет ожидать, что в этой среде сформируется и новый стиль. На это уйдет еще лет десять как минимум.
— А нет опасности, что появится среда, появятся стили, но будет неприятие со стороны церкви, прихожан?
— Если с этими новыми стилями придут архитекторы, которые до этого строили офисные здания, то это, естественно, будет вызывать подозрение. Но если это будут архитекторы, которые уже построили десятки храмов, у которых есть авторитет, репутация, и их эксперименты с формой будут смотреться органично — конечно, доверия к ним будет больше и шансы создать что-то совершенно новое у них будут гораздо выше.