Семья египтян из десяти человек ночует в офисе «Гражданского содействия» уже почти неделю. Трое братьев Самех с женами и маленькими детьми бежали из Египта, по их словам, из-за религиозных разногласий с братьями-мусульманами. Копты — христиане, и после революции в Египте, их практически выжили из города. Первую ночь в Москве беженцы провели в метро. Сейчас они живут в небольшой комнате офиса, где из мебели есть только несколько стульев. Жену главы семьи Михаила Юсифа с годовалым ребенком временно приютила у себя москвичка. Как и большинство беженцев из стран Ближнего Востока, копты выбрали для бегства Россию по единственной причине: достать российскую визу оказалось дешевле всего. Помимо коптов, в офисе живут еще двое беженцев — из Судана и Ирака.
Три миграционных центра на всю страну
Центры для иностранцев, скрывающихся от преследования на родине, есть во всех странах, подписавших конвенцию ООН о беженцах, и в тех странах, где есть своя национальная система приема беженцев. В России на сегодняшний день есть только один реально действующий центр, рассчитанный на 80 человек. Он находится в городе Очер в Пермском крае. Центр был создан на месте бывшего лагеря немецких рабочих, которые в 80-е годы участвовали в строительстве газопровода Ямбург — Тула. В 1993 году опустевший лагерь было решено превратить в приют для иммигрантов. В 2011 году его обитатели жаловались на условия содержания журналистам: беженцы жили в строительных вагончиках, на содержание одного человека в день приходилось 70 рублей. По словам правозащитников, спустя год ситуация в Очере изменилась не сильно.
«Сейчас ФМС думает о закрытии этого центра, — рассказал «МН» региональный юрист Московского правозащитного центра «Мемориал» Борис Поносов, — Это пока только слухи, но вопрос о закрытии активно обсуждается среди беженцев и администрации. Официальных документов пока нет. Также говорят, что в ФМС уже нашли другое помещение под центр, но оно требует капитального ремонта».
«Формально есть и другие центры, — говорит Елена Буртина, — Есть полузакрытый центр в Тверской области, который подходит для отдыха, но не для того, чтобы его обитатели могли как-то интегрироваться в общество».
Сейчас этот центр используется как перевалочный пункт для северных корейцев, которых Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев переселяет в Южную Корею. Еще один центр — «Горячий ключ» в Ростовской области, сейчас заполнен, там проживают 24 человека.
«Для такой огромной страны, как наша, три центра — это очень мало, — уверена Елена, — Для сравнения, в Польше, которая гораздо меньше России, 11 центров для беженцев».
Виктор, Египет:
— Я приехал в Россию с семьей, со своими двумя братьями и их семьями. Мы жили на севере Египта в городе Мерса-Матрух, в 250 километрах от ливийской границы. После революции в городе появилось много сторонников «Братьев-мусульман». Жили в одном доме, у всех были свои микроавтобусы, занимались извозом. Дочь ходила в школу, но как христианка не носила хиджаб. За это учитель арабского языка пригрозил остричь ей волосы. Когда директор школы пригласил его и меня к себе, началась драка. Прибежали мои братья и учителя с палками, но массового побоища удалось избежать. Ребенка пришлось забрать из школы. Мы пожаловались в полицию, а учителя подали встречное заявление. Это произошло еще в октябре 2011 года. В мае 2012 меня обвинили в нападении на учителя и оштрафовали на 500 египетских фунтов. После этого конфликты продолжались, и в августе прошлого года нам сказали, что не потерпят в городе христиан. Мы искали поддержки у местного христианского священника, но его церковь уже однажды поджигали, и он не стал вмешиваться.
Приключения коптов в России
Сейчас семья Самех ожидает, когда ФМС России рассмотрит их дело: миграционная служба должна определить, действительно ли египтяне бежали в Россию из-за преследования на родине. Если факт преследования удастся подтвердить, они получат официальный статус беженцев.
«Для того чтобы разобраться в каждом случае, у миграционной службы есть три месяца. Пока идет проверка, ФМС должна направить египтян в центр для беженцев, поскольку жить им негде, — рассказывает сотрудница комитета Елена Буртина.
Как утверждают правозащитники, решение о направлении беженцев в миграционный центр должно приниматься в течение одного дня, но на практике эта процедура может занять целый месяц.
Подав прошение о предоставлении статуса беженца, Вктор и его семья попросили и место в миграционном центре. Но в ФМС их заявление не приняли — там временно нет переводчика с арабского языка. Ни русским, ни английским египтяне не владеют, а переводчику, которого предоставило «Гражданское содействие», чиновники не доверяют.
По словам руководителя «Гражданского содействия» Светланы Ганнушкиной, никто пока не откликнулся на просьбу правозащитников приютить у себя беженцев из Египта, семья остается в офисе организации. Но москвичи помогают деньгами.
«К концу пятницы у нас было уже 16 тысяч. Деньги поступают от обычных людей, не от благотворительных организаций, — рассказывает правозащитница, — в понедельник в офис должны приехать «Врачи без границ», чтобы осмотреть заболевшего ребенка. Везти его в больницу без матери нельзя».
По словам правозащитников, в российские миграционные центры отправляют самых уязвимых иностранцев: тех, кто не знает языка, не имеет в стране никаких связей и может просто замерзнуть на улицах. У семьи из Египта есть все шансы попасть в такой центр, но пока им приходится тесниться в комнате офиса «Гражданского содействия». В офисе комитета не хватает даже одеял для всех членов семьи, не говоря уже о спальных местах.
Другие истории беженцев в России
Башар Раби и и Амал Хадж Отман, Сирия
Мы с женой приехали в Москву из Дамаска по визе, где-то два месяца назад. Уехали из-за войны, которая длится в Сирии уже не первый год. Наш дом был разрушен, меня хотели призвать в армию, но я не хотел участвовать в гражданской войне. Я не мог ни продолжать работать, ни оставаться в Сирии дальше. Сейчас мы временно живем у друга. В России я хотел бы остаться и работать по специальности — в области сотовой связи.
Сухель Халиль, Сирия
В Сирии погибли мои братья, остальная семья не знает, где я нахожусь. Мы бежали из Дамаска в город Аль-Хасака, оттуда — в Россию. Сюда приехал, потому что это было дешевле всего. В Москве я уже четыре месяца, жил в разных местах, у друзей, сейчас здесь. Со мной из Сирии в Россию уехала моя сестра, ее муж и мой двоюродный брат.
Кто бежит
В 2012 году на учете в ФМС России, по данным ведомства, состояло 804 беженца. В основном — это граждане Грузии, Афганистана и Узбекистана. Количество удовлетворяемых ходатайств о признании беженцем в России составляет всего 10 процентов от всех обращений, поскольку доказать факт преследования на родине всегда сложно: как правило, есть только косвенные доказательства этого.
«У нас была политическая активистка из Ирана, которую приговорили на родине к смертной казни. Ей удалось получить копию смертного приговора, но это редчайший случай», — рассказывает Елена Буртина, — Бывает и такое, что люди приезжают просто по глупости, но даже в этом случае у них есть право претендовать на убежище».